Письма Йони: портрет героя

требующем твердой веры и железной решимости; чувствовать себя обессиленным до предела и действовать так, как будто находишься в расцвете сил; всем существом ощущать потребность в отдыхе и приказать себе рвенуться вперед со всей стремительностью и размахом – все это требовало усилия, которое без преувеличения можно назвать почти сверхчеловеческим. Множество раз проявлял Йони безгреничное мужество, проявил его и теперь, весь смысл его жизни был поставлен на карту, и он вышел из этого испытания с честью. Пренебрегая ужасной усталостью, собрал из последних сил необходимый энтузиазм и хладнокровие, отличавшие его как командира, чтобы обеспечить успех судьбоносной операции – судьбоносной не только для заложников и штурмового отряда, но и для положения всего Израиля. С научной тщательностью рассчитал и спланировал все необходимое для успеха операции, заражая верой и подчиненных, и руководство.

Помощник его в этой опервции и соучастник нескольких предыдущих свидетельствует, что "на протяжении всей подготовительной стадии йони был необычайно воодушевлен… Это было его воодушевление, его манера работать – тщательная разработка и внимание к деталям"*. В этом смысла в высшей степени важно то, что сказал генерал Шломо Газит, глава разведывательной службы, о "твердой уверенности в успехе операции, которой йони заражал всех"**.

Эта уверенность повлияла через военное командование на руководителей государства и послужила важным фактором в решении правительства Израиля провести спасательную операцию.

Сама по себе операция едва ли решила бы проблемы йони. Но она зажгла в нем заново "искру творческой радости, новизны, подъема". Она отодвинула в сторону вопросы, которые задавал себе Йони о будущем, и освободила место для ответов, которые требовало настоящее. Ничто так не свидетельствует о его душевных силах, принципиальности и твердости характера, как соотношение во времени между его последним письмом и тем, что сделано им для операции освобождения.

Мы не можем с уверенностью утверждать, какой путь выбрел фы Йони, если бы вернулся из Энтеббе, возвратился ли бы в армию после учебы (учиться он собирался по окончании в мае 1977 года срока службы в части), обратился ли бы к сфере политической или какой-нибудь другой – но невозможно предположить, что йони мог бы долгое время жить как благополучныйгражданин. Тому, кто знал Рони, совершенно ясно, что больше, чем на несколько месяцев серой заурядной жизни его бы не хватило. Тот, кто в 17 лет написал: "Почему бы не простоять вечно башне, которую я вокруг себя построю?" – не мог бы сидеть дома и смотреть в окно на развертывающиеся перед ним исторические события и не то, как решается судьба Израиля, – и ничего не предпринимать. Путь Йони, который переплелся с путем еврейского народа, остался тем же. В одном из писем йони писал: "Мой путь пройдет по плодородным долинам и среди прекрасных садов, и по горам, и по скалам, и даже по пустыням, но при всех переплетениях это будет все тот же лутьг знакомый и таинствен' ный одновременно".

Путь йони в это утро вторника шел в определенном смысле через пустыню. Но так же, как из предыдущих кризисов он выходил, укрепившись духом, так же, конечно, он преодолел бы и этот кризис. Путь его, неведомо для него самого, взлетел на вершину самых высоких гор в ту ночь, когда со свойственной ему безграничной энергией он взял на себя дело освобождения залож* ников, заключенных в Энтеббе. С того момента путь его шел выше и выше, достигнув высшей и последней точки в тот момент, когда Йони вел своих людей к зданию аэровокзала в Энтеббе.

Беньймим и Идо Нетаньягу

Из речи помощника Йони по операции "Йонэтэн", переданной по "Радиоволнам ЦАХАЛа" 6 августа 1976 г.

1-4 июля, 1976 г.

Йони появился в четверг вечером (1 июля 1976 г.), и в 12 часов ночи я передал ему все собранные к тому времени данные. Уже в тот момент было видно, что он необычайно воодушевлен {идеей операции]. Он сразу уловил, что дало выполнимо, и с первой минуты верил в его успех. Немедленно после этого собрал бойцов и объявил им об операции. Потом люди разошлись по своим делам, ио небольшой отряд Йони оставил и занялся детальной разработкой операции. Должен отметить, что на протяжении всей подготовительной стадии им владело необычайное воодушевление, и, в отличие от других, у него было чувство, что операция "пойдет", что ее в конце концов разрешат. И вообще это было его воодушевление, его манера работать – тщательная разработка и внимание к деталям. Ему било совершенно ясно, что операция удастся, будет выполнена. Так он мна и сказал.