Письма Йони: портрет героя

прибыл, и все, в том числе и водитель, давно вышли, и только мы пятеро остались. И вообще, мы дошли до такого состояния, что способны использовать для сна каждую свободную минуту. Если есть у меня 10 минут для отдыха, то через минуту я уже сплю и просыпаюсь совсем бодрым. Иначе выдержать недостаток сна в армии невозможно.

Представляю, какое волнение царило в доме в связи с успехом отцовской лекции. Как жаль, что я ее пропустил! Всегда я пропускаю его лекции. Вопиющее невезение! Но если не слышать, то, по крайней мере, прочесть ее я смогу. Теперь вы, конечно, сможете немного передохнуть. Надеюсь, вы это сделаете, ведь вы так тяжело поработали.

Армия предъявляет к нам все больше требований, и большинство с ними справляется. Правда, отсеиваются многие, но из тех, кому у нас, по правде говоря, делать нечего.

Несколько дней назад вернулись со съемок фильма "Юдифь". Играли и израильтян, и нападающих на них арабов. Но большую часть дня спали. На улице, под солнцем, но все равно спали. В съемках участвовали также пехотинцы из дивизии Голани и утверждали, что участие в фильме им в тягость. А для нас это был просто санаторий. В последний день кинокомпания погрузила нас на автобусы и отвезла в Нагарию на просмотр фильма "Том Джонс" – вещь, в армии неслыханная.

На днях нам предстоит марш в 80 – 90 км. И сразу после этого выходим на две серии учений – индивидуальные и групповые. Это тяжелые учения, напишу о них в свое время.

Размышляя о том, что меня так привлекает в парашютных войсках, или вернее, какой именно фактор дает силы выстоять, я прихожу к выводу, что фактор этот – трудность, необходимость преодолевать препятствия и более всего: доказать себе, что я способен вынести все, что здесь требуется, и еще гораздо больше.

Дорогой Биби, поздравляю тебя с днем рождения. Мне трудно поверить, что тебе только 15 лет, ты всегда казался мне старше своего возраста.Армия не дает солдату тосковать. Думаю, что тосковать человек способен, если у него есть время остановиться и подумать, разобраться в себе. И наоборот – когда он по горло погружен в настоящее, которое на него давит, то вынужден отдавать всего себя этому настоящему. Когда у меня есть досуг, как сегодня, и я могу остановиться и ощутить тишину, я чувствую, до какой степени я хотел бы вас повидать.

Заканчиваю. Иду стирать свою рабочую одежду, а белье пошлю Фире или г-же Бармейер. Рабочую одежду я стираю руками, чтобы хорошо отстиралось. Мне это нетрудно, хотя г-жа Бармейер настаивает, чтобы я отдавал ей все вещи.

Любящий вас Йони.

Любимые родители и братья! 31. 10. 64

Сегодня суббота, вечером возвращаюсь на базу. В пер* вый раз мне удалось полностью отоспаться. Несколько слов о том, "как я выгляжу". Все говорят, что выгляжу я великолепно. Лицо и руки хорошо загорели, потому что мы все время находимся на солнце. Остальные части тела загорели меньше. Что еще? Кажется, я совсем не потерял в весе. Во всяком случае, каждый раз во время отпуска я стараюсь прибавить кило, чтобы сохранить равновесие при будущих затратах. Стоило бы посмотреть на нашу рабочую одежду – солдатскую форму для каждого дня. Окрашена она для маскировки в три цвета: коричневый, темно-зеленый и светло-зеленый. Форма эта сшита из такой толстой материи, что рубаха может служить вместо теплой куртки. В жаркий день – это настоящее проклятие (т. е. так было, пока я к ней не привык. Теперь я ее почти не замечаю). Но холодной ночью, и особенно ввиду приближающейся зимы, – нет ничего приятней рабочей одежды. Представьте себе: ранним утром, часов в 4.30 – 5.30, холодно так, что мы спим в форме, а поверх нее – толстая куртка. До сих пор у каждого из нас было по два одеяла 3-го сорта, т. е. каждое по одному квадратному метру (без преувеличения) с такими дырами, что сукна, в общей сложности, не больше

60 см1. Недавно заменили их на "французские одеяла" – огромные, толстые, шерстяные, и если укрыться ими поверх формы, то тепло и прекрасно. Следует помнить, что ео время учений мы обычно спим в походных палатках, в которых поверх земли натянуто одеяло. Трудно поверить, как мягка бывает земля усталому человеку. И вообще мне больше нравится на учениях, чем на базе. На учениях гораздо разнообразнее и интереснее. Я ведь всегда любил жизнь на природе – в лагере и т. п. Сейчас я имею ее в изобилии, и хорошо, что я к ней привык, что она мне даже нравится.

Погода в Иерусалиме чудесная. По ночам, правда, становится прохладно, так что надеваем свитера (а в них, слава Богу, нет у меня недостатка) и с удовольствием ощущаем приближение зимы, но днем до сих пор царит солнце – тепло и приятно. И вообще хорошо быть в Иерусалиме. Тихий и спокойный город.

Дорогие папа, мама, Биби и Идо! 7. 11. 64