Письма из деревни

Действительно, было время, вскоре после «Положения», когда многие крестьяне вышли на выкуп и когда крестьянам было легко приобретать земли в собственность. Явился даже особый род стряпчих, которые устраивали эти дела. В это время многие имения освободились от залога, и помещики получили возможность продавать из своих имений отдельные кусочки: пустошки, хуторки, отрезки. Вместе с тем выкупные суммы большей частью пошли в уплату старых долгов по залогам, а то, что было получено на руки, прошло, прожилось, прохозяй-ничалось. Железных дорог тогда еще не было, леса ценности не имели, банков, дающих деньги под залог имений, тоже не было. Все это было крестьянам на руку – тут-то и возможно было им покупать земли. Нет у барина денег, а нужно рабочим платить, нужно в город за провизией посылать, нужно на выборы ехать. Проведавший все это под рукою мужичок – в этом случае не «мужик», а «мужичок»18 – является торговать какую-нибудь пустошку, хуторок или отрезок, и покупает.

Разумеется, такие земли чаще всего покупались в частную собственность богатыми мужиками, у которых имелись старинные залежные деньги. Рассказывают, случалось, что при этом довольно значительные суммы выплачивались круглыми рублями и золотыми.

Многосемейные зажиточные крестьяне иногда садились на купленные земли, если это был отдельный хутор, и хозяйничали, занимаясь в то же время мелкой торговлей и маклачеством. Со временем из таких дворов крестьян-собственников образуются деревни, потому что дети, разделившись и построив отдельные дворы, землю оставят в общем владении и будут ею пользоваться пополосно. Такие отдельные хутора покупались преимущественно бывшими волостными старшинами, помещичьими бурмистрами и тому подобным людом, которому либеральные посредники и помещики сумели внушить понятие о собственности на землю, по крайней мере, настолько, что мужик с господами говорил о собственной земле. Я выражаюсь: «говорил с господами», потому что у мужиков, даже самых нацивилизованных посредниками, все-таки остается там, где-то в мозгу, тайничок (по этому тайничку легко узнать, что он русский человек), из которого нет-нет, да и выскочит мужицкое понятие, что земля может быть только общинной собственностью . Что деревня, то есть все общество, может купить землю в вечность, это понимает каждый мужик, и купленную деревней землю никто не может отдать другой деревне, но чтобы землю, купленную каким-нибудь Егоренком, когда выйдет «Новое Положение» насчет земли, нельзя было отдать деревне, этого ни один мужик понять не может. Как бы мужик ни был нацивилизован, думаю, будь он даже богатейший железнодорожный рядчик, но до тех пор, пока он русский мужик, – разумеется, и мужика можно так споить шампанским, что он получит немецкий облик и будет говорить немецкие речи, – у него останется в мозгу «тайничок». Нужно только уметь открыть этот тайничок.

Свою ниву, которую мужик засеял после раздела общего поля, точно так же как и ниву им арендованную, мужик считает своею собственностью, пока не снял с нее урожая. Как мне кажется, мужик считает собственностью только свой труд и накопление труда видит только в денежном капитале и вообще в движимом имуществе.

Я уже говорил в одном из моих писем, что после взятия Плевны в народе начались слухи, что скоро – вот только война кончится – будут равнять землю.

Нынешнею осенью зашел ко мне знакомый коновал, который вот уже восемь лет ежегодно четыре раза заходит, делая свой коновальский обход. Работы у меня на ту пору не случилось, но как не приветить такого нужного человека как коновал! Разговорились.

– А что насчет войны слышно, А.Н.?

– Да ничего. Война кончилась.

– То-то вот говорят, что кончилась. Мы тоже ведь сколько местов пройдем, свет видим, с разными людьми говорим. Все говорят, что кончилась… Кончилась-то кончилась, да словно и не кончилась… – загадочно проговорил коновал.

– А что?

– Об дельце об одном мне с тобой нужно бы поговорить… – И коновал стал собираться уходить.

Я понял, что коновал не хочет говорить при других – мы были на кухне.

– Ну, так выпей посошок.

– Благодарим. Это можно. Прощения просим.

Я вышел за коновалом и пошел с ним по дороге в поле.

– А что я тебя хочу спросить, – обратился он ко мне, – вы люди грамотные, ведомости читаете, пишут ли что насчет земли?

– Насчет какой земли?

– Слух у нас идет, что землю равнять будут.

– В ведомостях ничего не пишут. Да тебе-то что? Будут равнять, так будут.

– То-то, что не что. Видишь, в чем дело: помещик у нас один пустошку продает, просит дешево, по пяти рублей за десятину. Земля-то она пустая, а мне бы хорошо – мужику, сами знаете, все на пользу идет. Деньги есть, безвинно лежат, ну и хотелось бы купить.

– Так что же? И покупай, коли деньги есть.