Письма из Ламбарене

Какие это печальные дни, когда начинается отправка больных домой! Вновь и вновь приходится нам отказывать еще не отправленным больным в их слезных просьбах, вновь и вновь пытаться объяснить им то, чего они так и не в силах постичь, — что им больше не позволено оставаться в больнице. Многие из возвращающихся домой могут ехать на пароходе или на катере, владельцы которых настолько добры, что соглашаются их отвезти. Другим же придется проделать трудный и долгий путь по тропинкам девственного леса, чтобы добраться до своей далекой деревни. Но вот все намеченные к отправке больные отбывают. Душераздирающим сценам приходит конец. Мертвым царством кажется нам больница, число обитателей которой так сократилось. Отпустили мы также и кое-кого из наших лекарских помощников.

В факториях пока еще можно купить все что угодно. Пользуемся этой возможностью, чтобы в той мере, в какой позволяют наши средства, приобрести все необходимое для больницы.

Много раз меня осаждают владельцы факторий: они предлагают мне большие партии риса по исключительно низкой цене. Выясняется, что речь идет о таком рисе, от которого им хочется избавиться, ибо он далеко не лучшего качества и в нем уже завелись жучки. Говорю им, что, по всей видимости, в ближайшее время никакого другого они не получат. Но владельцы факторий твердо убеждены, что в этой войне все будет иначе, нежели в предыдущей, что морское судоходство она не затронет и поэтому не отразится на регулярном подвозе товаров и продуктов питания. Вот почему они и хотят отделаться от своих запасов. Они ждут, что прибудет партия нового риса из Сайгона. И мне навязывают много мешков старого. По счастью, у меня есть место, куда их сложить. Но ресурсы нашей больницы чрезвычайно от этого оскудевают.

Три года уже, как мы живем на этом рисе. Он играет очень важную роль в питании наших больных-негров. В этих краях необходимо постоянно иметь в своем распоряжении какой-то запас риса, ибо каждый год наступают периоды между двумя урожаями, когда бананов и маниока, главных продуктов питания туземного населения, не хватает. В эти периоды, которые могут быть то длиннее, то короче, нам приходится кормить наших больных и туземный персонал рисом.

Случается, однако, что в стране месяцами господствует голод, как то было в 1925 году и снова — в 1934 году. Воцаряется он обычно тогда, когда во время сухого сезона, то есть между июнем и сентябрем, выпадают ливневые дожди. Местные жители перестают тогда обзаводиться необходимым количеством новых плантаций, потому что на приготовленных для них участках нет возможности сжечь весь срубленный для этого лес: отсыревшее дерево не горит. Они, правда, могли бы и в этих случаях выкроить какое-то место для насаждений, если бы дали себе труд распилить все поваленные стволы и сложить их потом в кучи. Белые, в том числе и работники нашей больницы, показывают своим примером, что все это осуществимо. Но туземцы твердо стоят на своем: если сыро и лес сжечь нельзя, они не хотят ничего сажать. Вот почему ко времени, когда на этих заброшенных участках должны были бы созревать плоды, весь округ испытывает большой недостаток в бананах и маниоке.

По счастью, такой вот периодически наступающий голод щадит нас все годы войны. Что сталось бы с нами, если бы он наступил теперь, когда нам нечем пополнить наши запасы риса!

С началом мобилизации из нашего района уезжает большое число европейцев. Жены их, которые теперь остались одни в разбросанных среди леса домах, ищут у нас прибежища. На их счастье, у нас достаточно комнат и прочих помещений, чтобы принять их самих и вместить бесчисленные чемоданы с их вещами.

11 января 1940 года сюда снова приезжает доктор Анна Вильдиканн, которая уже работала здесь с 1935 по 1937 год. Ей удалось совершить то, что казалось невероятным: во время войны пробраться из ее родного города Риги в Бордо и оттуда приехать морем в Экваториальную» Африку.

В марте курсирующий в течение ряда лет между Бордо и Экваториальной Африкой большой океанский пассажирский пароход «Бразза» наскакивает на мину вблизи мыса Финистер.[82] Пароход так быстро гибнет, что лишь немногим из пассажиров удается спастись. Среди погибших немало людей из нашего округа. Хорошо знали мы и кое-кого из членов экипажа, с которыми мы свели знакомство во время плавания. На этом пароходе погибает последняя партия медикаментов и перевязочных средств, которые были высланы из Европы. Теперь для тех, кто по сю пору заблуждался, становится ясным, что в этой войне морской транспорт подвергается не меньшей опасности, чем в предыдущей. Грозные события мая 1940 года[83] доводят до сознания всех, что война действительно разразилась и что масштабами своими она не только не уступит предыдущей, но, напротив, скорее всего ее превзойдет.