Письма из Лозанны

Несомненна роль С. Минцлова в культурной жизни края. Так, с участием автора «Дебрей жизни» в клубе Богоявленского завода была поставлена его пьеса «Женихи». Спектакль с интересом воспринят был зрителем. С. Минцлов участвовал в постановке на заводской сцене спектакля «Женитьба» Н. Гоголя. Сборы от спектаклей пошли в фонд строительства Аксаковского дома в Уфе.

Изредка автор дневников бывал в губернском центре и там непременно посещал Дворянское собрание, особенно драматический кружок, где занимался и откуда вышел Шаляпин. Мы узнаем из записей некоторые малоизвестные подробности этого периода жизни знаменитого артиста, не упоминаемые им в «Повестях о жизни». В кружке Ф. Шаляпин занимался перепиской нот, а затем получил пособие для своего дальнейшего музыкального образования. Многое для Шаляпина сделал председатель драматического кружка Брудинский.

В Уфе С. Минцлов проявил живейший интерес к «живому летописцу» Н. А. Гурвичу, который собрал музей, учредил в городе библиотеку. Ближе сойдясь с редактором «Уфимского вестника», в котором публиковались его очерки, Сергей Рудольфович в доме П. Толстого читает свою новую пьесу. На чтение были приглашены члены драматического кружка и земцы.

В момент чтения, узнаем мы из записей, раздался телефонный звонок, и Толстому передали сообщение о закрытии его газеты за публикацию корреспонденции из Златоуста, в которых описывались незаконные действия губернской администрации по отношению к земству.

Эти и другие подробности, рассказанные в «Дебрях жизни», характеризуют произвол провинциальной администрации, а с другой стороны — мужество местных деятелей культуры, действия которых всячески поддерживал С. Минцлов.

Следует заметить, что за время пребывания в Уфимской губернии автор успел написать две книги, рассказывающие о жизни и быте населения края, имеющие особое значение для исследователей прошлого Башкирии.

Таков уральский дневник С. Минцлова. В «Дебрях жизни» с такой же живостью автор показывает свое пребывание в Новгороде, а затем на Украине, где он встретился и познакомился с нашим земляком, тогда ветеринарным врачом при Донском конном запасе В. П. Бирюковым. Их знакомство произошло в музее. Два энтузиаста-археолога взаимно обрадовались встрече и завязавшейся дружбе. Они счастливо нашли друг друга.

С. Минцлов дает яркую характеристику самого начала деятельности выдающегося уральского ученого-краеведа. Он рассказывает о пробуждении в уральце интересов к памятникам отечественной истории и поощряет первые шаги В. Бирюкова по сбору древностей для краеведческого музея, организованного в городе Хороле.

Автор дневника пишет:

«Познакомился я с ним всего две недели назад в нашем музее, и теперь каждый раз радуюсь, когда его вижу.

Он еще юноша с едва пробившимися усиками, но уже кончил кроме ветеринарного и Московский археологический институт. Вид у него неказистый, худ он донельзя; желтые патлы волос торчат из-под загрязненной белой фуражки во все стороны, на боку мотается казацкая шашка с обломанной рукояткой… Он спит и видит вернуться в родное село, открыть там сельскохозяйственную школу, устроить музей, словом внести культуру в деревню.

Жена несколько охолаживает его, но и сама мечтает о том же. Ходят оборванцами, едят, как бог приведет, и копят деньги на исполнение своей Принцессы-Грезы.

В. П. жадно собирает все — старые ризы, образа, которые сотнями дарило ему уральское духовенство, видящее в нем «своего», и т. п.

Третьего дня я был на вокзале, отправлял в Питер вещи. В. П. разыскал меня там, мы уселись в стороне от толчеи и стали рассматривать разные черепки и бусики, привезенные им мне для просмотра…» {201}

И совсем веще звучат слова С. Минцлова: