Письма из Турции

Дело в том, что хотя в своей практике Сталин до конца боролся против проявлений буржуазности, он не успел сделать необходимый и решающий шаг в теоретическом понимании и обосновании этой борьбы. Считая, что с ликвидацией частной собственности на средства производства и в условиях юридического запрета на такую собственность с классической буржуазией окончательно покончено, Сталин в духе классического марксизма не допускал возможности появления в недрах социализма класса буржуазии совершенно новой модификации. Поэтому после ликвидации старой буржуазии все проявления буржуазности, враждебности социализму Сталин связывал с деятельностью капиталистических агентур. Возможно, по этой причине Сталин и просмотрел столь непохожего на «агента» будущего реставратора капитализма Н. Хрущёва.

Но вот Сталин умер (или был убит?[5]), к власти приходит Хрущёв, и вскоре на примере советского общества Мао Цзэдун делает важнейший вывод: в недрах социалистического общества даже после ликвидации классической буржуазии постоянно идёт процесс появления буржуазии нового советского типа, в связи с чем классовая борьба не прекращается, причём неучёт этих обстоятельств ведёт к непременной реставрации капитализма.

Такое утверждение полностью соответствует фундаментальному положению материалистической диалектики о том, что материальная система, даже будучи изолированной от любых внешних воздействий (в нашем случае от воздействия империализма, сионизма и т. п.), постоянно изменяется, причём главным фактором её развития (изменения) является именно саморазвитие. Почему же не происходить изменению, саморазвитию-регрессу, выражающемуся в накоплении буржуазности, если в самой природе человека наряду с потребностями коллективизма сидят и «гены частника»? Тем более, если эти процессы не встречают достаточного противодействия, а во многом даже стимулируются.

Конечно, Мао был абсолютно прав. Но, как отмечал Ленин, даже геометрические теоремы легко «опровергаются», если они задевают чьи-либо интересы. В данном случае были задеты интересы советской буржуазии, в то время ещё предпочитавшей находиться в тени, и на Мао был обрушен шквал негодования.

Нет сомнений в том, что проживи Сталин ещё несколько лет, имей он возможность ещё некоторое время наблюдать советское общество, он пришёл бы к тем же самым выводам, что и Мао. Но Сталин умер (или был убит?), и к власти пришёл Хрущёв.

Формально, с точки зрения привычных понятий, советская буржуазия вовсе не была буржуазией, ибо юридически не имела в частной собственности средств производства. Однако фактически государственные средства производства, а стало быть, и связанные с ними работники, в значительной степени перешли под начало этого нового класса своеобразных коллективных собственников, которые в силу своей партийной, административной власти использовали, эксплуатировали их в своих интересах под видом интересов общественных. При этом, в отличие от классической, советская буржуазия получала эту частную собственность просто в связи со своим должностным положением без вложения своего капитала и, прямо скажем, с гораздо меньшим трудом и риском. Таким образом, вскоре после воцарения Хрущёва вместо нормальной для социализма развития собственности от государственной к общественной началось её движение к закамуфлированной частной собственности.

Всякая частная собственность требует рынка, а затем капитализма. Поэтому после первого шага — сосредоточения власти и собственности у совбуржуазии — должен был последовать и второй шаг, движение к рынку, т. е. к капитализму. В сфере экономики такой шаг был сделан в виде целого каскада реформ в направлении постепенного разгосударствления собственности. Это передача МТС колхозам[6], организация совнархозов при Хрущёве, печально знаменитая «экономическая реформа» 1965 года при Брежневе. Известны и крупнейшие отступления от социализма в сфере идеологии и политики. Это отказ Хрущёва от диктатуры пролетариата, выразившийся в объявлении СССР всенародным государством, а затем КПСС — всенародной партией, а значит государством и партией не только трудящихся, но и… Нельзя не отметить также всё более возраставшего разрыва с международным коммунистическим движением, завершившийся тем, что Советский Союз отгородили от этого движения подлинно «железным занавесом», через который к нам не проникала никакая критика.

Чисто внешне эти изменения в идеологии и политике выглядели всего лишь как результат расхождений в оценке деятельности Сталина. На самом же деле и эти расхождения и эти изменения в идеологии и политике были прежде всего связаны с новой объективной реальностью — интересами появившегося у нас класса совбуржуазии.