Письма к императору Александру III, 1881–1894

Я тайный советник, о, Боже!
Вчера еще слабый, хилой,
Я крепче вдруг стал и моложе,
Затих даже мой геморрой…

Отныне, не зная границы

Для воли сановной моей,
В толпе нигилистов столицы
Могу быть всех красных красней!

Могу, застрахован от казни,

Правительство громко бранить
И с сладкой улыбкой приязни
Друзей анархистов хвалить!

Отныне стоять только буду

Я грудью за царских врагов,
Но эту же грудь не забуду
Красой украшать орденов!

И будут милы и приятны

Мне беды над Русской землей;
И, сидя на должности штатной,
Ждать пенсии буду большой.

И ей обеспечен, я тайнам

Детей научу, как с умом
Быть явно советником тайным
И тайным порядка врагом.

Вторник 30 октября

Слышал в разговоре между военными толки по поводу нелепых слухов об арестовании будто бы за политическую виновность одного измайловского[52] офицера. В этих толках запомнил мысли, по-моему, серьезные. Один офицер говорил так: «Слух этот вздор, но он наводит на мысль: возможен ли такой факт? По-моему, трудно допустить этот факт, но зато есть другой факт, по-моему, не менее серьезный: у нас вообще в полках товарищеское единение ослабляется. Теперь мыслимо то, что 30 лет назад было немыслимо в полку: что я, офицер моего полка, не знаю, как живет и что за личность офицер того же полка, мой товарищ. Жизнь вне полка теперь сильнее, чем прежде. Например, теперь офицер без средств занимается писанием в газетах, а для этого он должен видеться с разными литераторишками, а пожалуй и в общество их попадает; или например, офицер дает уроки, чтобы жить, а где он дает и с кем сталкивается, Бог его знает!»

– Но как это устранить? – воскликнули мы разом.

– Как, очень просто: увеличением содержания офицера настолько, чтобы он не нуждался в писаниях в газетах или в уроках, а во-вторых я бы всем офицерам дал квартиры в полку; жить в полку это очень важно для объединения офицеров, особливо молодых.

Среда 31 октября

Обедал сегодня с полтавским губернатором [Е. О.] Янковским. Он умный человек, бесспорно. Из его рассказов замечателен факт усмирения крестьянского мятежа приказанием сечь. После розог, влепленных барабанщиком роты первому говоруну, молодому парню, и он и вся громада крестьян разом смирились. А бунтовали они чуть ли не два года. При этом старики крестьяне просили Янковского как о милости, чтобы дозволено было сечь негодяев.

Янковский, по-моему, очень умно говорил о необходимости восстановить мировых посредников в том виде, в каком они были в 1861 году. Крестьянам нужна осязательная власть перед глазами.

Очень метко говорил также Янковский о мировых судьях[53]. По его мнению, главное неудобство этого учреждения то, что они избираются земством, а не назначаются правительством, и вот почему: так как мировой судья часто живет одним жалованьем, то его интерес сохранить место как можно долее; а для этого он старается угождать главным воротилам и кулакам уезда, в особенности в последний год перед новыми выборами; а кулаки и воротилы в уезде нередко или красные или мошенники. Если бы выборов не было, и правительство назначало бы по представлению губернаторов мировых судей само, то мировым судьям не было бы ни интереса, ни искушения кривить правдою в угоду местным воротилам.

Четверг 1 ноября

В «Гражданине» напечатана статья одного бывшего кадета, стоящая внимания, под заглавием: Штатские корпуса[54].