Письма к Олафу Броку. 1916–1923

Если Ден.[исов][136] считает первое обеспеченным и знает надежного покупателя (его банк?) не пойдет ли он на финансирование и на каких условиях? Это было бы началом деятельности нашей фирмы. В Христиании мы образовали бы главное правление с Вами во главе, с участниками вроде моего торгового агента Никольского[137] (более серьезное, прелестное издание Савицкого), меня и кого-либо еще. Для Стокгольма также имею очень хороших людей. Главное, что меня теперь интересует знать: считает ли Ден.[исов] начать такие операции? Его денежное участие (открытие здесь кредита) желательно, но не обязательно. Могу постучаться здесь к кому-либо и помимо его. Обдумайте все это хорошо и переговорите с ним. При этом случае передайте ему мой сердечный привет.

Как Вы видите, несмотря на ужасное настроение. Духом не падаем и готовимся пережить бурю как можно бодрее или приспособиться к новым условиям, если таковые наступят.

Целую ручку Вашей дорогой жены и детей обнимаю.

Неизменно Ваш

Гулькевич

Как смотрит Ден.[исов] на положение вещей у нас? Какой срок он дает большевикам? Он, вероятно, имеет сведения из первоисточника. Я писем ни от кого с октября месяца не получаю. Отзывы путешественников противоречивы и сбивчивы.

22 7 II / 25 I 1918 Стокгольм

Дорогой мой,

Позвольте, прежде всего, выразить Вам мое глубокое восхищение Вашим последним ответом Гункелю[138]. Конечно, особенно порадовал меня первый абзац стр. 47. Письмо Г.[ункеля] хотя и построено на «односторонней», предвзятой исходной точке зрения, все же являлось искусным диалектическим приемом. Опровергнуть его было нелегко. Но благородством Вашей «природы» (естества), сказал бы я, Вы сразу опрокинули его постройку и разбили наголову. Я вполне понимаю удовлетворение Ваших земляков. Как славянин, однако, продолжаю оценивать гораздо выше Ваш вклад в науку, и в этом, впрочем, я рискую очень разойтись с ними, если они так дают увлечь себя, как Вы пишете, настроением минуты.

Теперь к хлебу насущному: лица предлагающие косы и бумагу просят определенного ответа: «да» или «нет». В первом случае желали бы связать своих контрагентов, т. е. Н.[иколая] Х.[рисанфовича] контрактом. Винить их в подобной настойчивости приходится не особенно. Местные русские (из Ерусалима) гуляши[139], или желающие стать таковыми, лишенные в силу нынешних обстоятельств возможности совершать сделки, пытаются поддерживать переговоры по приобретению названных выше товаров. Они не стесняются в таких случаях выступать даже от имени их уполномочивших крупных фирм в России. При таких условиях Н.[иколаю] Х.[рисанфовичу], как деловому человеку доступнее выяснить, насколько оба дела интересны и стоит ли ему за них взяться. Он поймет, что вообще товаров к ввозу из Скандинавии много теперь. Их число, пожалуй, исчерпывается обеими названными категориями. Конъюнктура и для нас, и для бумаги в России весьма выгодна. Производство их теперь остановлено у нас, а бумаги также и в Финляндии. Нужда на них, необходимость в них будет очевидна каждому. Как только наладятся какой-либо порядок и сообщения, требования на косы и бумагу явятся сейчас же. При помощи Сибирского банка[140] (и Народного[141]?) распродать их кооперативам будет не трудно. Это все понимает, конечно, Н.[иколай] Х.[рисанфович]. До вывоза их из Швеции товары совершенно обеспечены Швеции. Риска нет никакого. Весь вопрос сводится к тому: желательно ли Н.[иколаю] Х.[рисанфовичу] заняться этим делом или нет? В утвердительном случае необходим не только немедленный ответ, но нужно и заключение договора. Имеется ли в распоряжении Н.[иколая] Х.[рисанфовича] в Скандинавии необходимый кредит? Если бы Н.[иколай] Х.[рисанфович] пошел на это дело (ему приезжать сюда трудно из-за необходимого испрошения разрешения на обратный въезд в Норвегию), то не собрались бы Вы лично в Стокгольм на день, два облеченный полным доверием Н.[иколая] Х.[рисанфовича]? Вы бы сговорились бы со здешними фирмами и отвезли бы проект договора к подписи Н.[иколая] Х.[рисанфовича]. Вы остановились бы у меня (у меня удобная совершенно комната для друзей). Ручаюсь Вашей дорогой супруге за бережливый и тщательный уход за Вами. Ведь одною перепискою дела не совершишь. Если Вам трудно отлучиться теперь же из Христиании, то для переговоров с Н.[иколаем] Х.[рисанфовичем] и Вами, то мог бы прибыть в Конгсвингер или другое место между Швецией и Христианией наш торговый агент Борис Александрович Никольский[142]. Он та звезда, о которой писал Вам в последнем моем письме. Приезжать ему в Христианию неудобно из-за Глазенапа[143], на благожелательность коего рассчитывать, кажется, трудно.