Письма к провинциалу

Но поскольку смысл молинистов естественнее и лучше подходит к обычному понятию способности, г — н Арно высказался в своем Письме просто: «Что благодать, без которой мы не в силах победить искушения, отсутствовала у св. Петра». Именно это он и понимал под ближайшей способностью, согласно заявленному им лично протесту. Тем не менее, его недруги вознамерились осудить данное положение. Однако, увидев в своих рядах наличие двух партий — одни шли за томистами, другие открыто заявляли о своей приверженности Молине — они испугались, как бы подобное обстоятельство не воспрепятствовало осуществлению их замыслов в отношении г — на Арно. Поэтому — то они и притворились на время согласными по данному вопросу, провозгласив союз, в действительности основывающийся лишь на словах двусмысленных, никак не объясняемых и каждой из сторон интерпретируемых по — своему. Их выбор пал на термин ближайшая способность, которым те и другие пользовались в равной степени, но при этом одна сторона вкладывала в него один смысл, а другая — другой.

Именно такого рода уловку, а не ближайшую способность как таковую, наш сколь красноречивый, столь и осторожный автор превращает в нелепость, не пренебрегая, впрочем, в своих шутках той точностью, которая необходима при рассмотрении теологических вопросов. Плутовство своих противников он изображает в наиболее приятной читателю форме, ничего, однако, не преувеличивая. Он утверждает, что эти новые варварские слова, совершенно не подкрепленные авторитетом Писания, соборов и отцов церкви, нельзя ни рассматривать в качестве терминов, предназначенных для выражения веры, ни предлагать для благочестиво — уважительного принятия кем — либо. Однако Монтальт был весьма далек от желания осудить некоторых знаменитых теологов, пользовавшихся этим термином правильно — то есть в смысле томистов — и с необходимыми предосторожностями. Ибо они не собирались прибегать к нему во всякой беседе, тем более — говоря с народом. Они никого никогда не обязывали к употреблению данного термина и позаботились о том, чтобы при подобном употреблении устранить из него весь яд (venin), то есть смысл молинистов, как поступает Альварес, тогда как лица, осуждаемые Монтальтом, поступают совершенно противоположным образом.

Впрочем, поскольку эта ближайшая способность была лишь частью игры, которая велась с целью скорейшего вынесения цензуры, то, едва достигнув желаемой цели, сам термин сразу же позабыли. А вскоре, 13 июня 1656 г., Сорбонна столкнулась с открыто распространяемым (в присутствии и при горячей поддержке французского духовенства) отцами — ораторианцами мнением, согласно которому, «не погрешая против истины, можно утверждать, что без действенной благодати пет никакой ближайшей способности». Цензура, однако, осталась в неприкосновенности, поскольку авторы, разжегшие эту ссору, обладают прежним влиянием в Сорбонне, да и расположение, которым пользуется о. Анна, подлинный вдохновитель всей этой бури, ничуть не уменьшилось. Но, когда оба указанных обстоятельства утратят силу, цензура падет, и, возможно, память о ней сохранится лишь благодаря бессмертным произведениям Монтальта.

Примечание II. Об о. Николаи, доминиканце

Монтальт, на основании чисто внешних признаков, причислил о. Николаи к томистам, не веря, что тот отошел от доктрины своего Ордена. Однако последующие публикации этого отца убедили, что он менее всего томист и совершенно отошел от традиционного учения доминиканцев. Именно этот факт неопровержимо доказан автором сочинения, озаглавленного Vindiciae[408], равно как и автором, удачно опровергнувшим молинистские тезисы нашего отца с помощью аргументов, выдержанных в духе томизма. В результате, увидев, сколь жестокое поражение нанесено ему двумя указанными сочинениями, о. Николаи удовольствовался угрозами и замолк до сего дня. Говорят, правда, теперь он занят тем, что наполняет подготовленные им комментарии к Сумме теологии св. Фомы своими ответами или, лучше сказать, своими бреднями. Однако, си поступил бы намного удачнее и мудрее, продолжая молчать и впредь. Но если уж он не в силах не браться за перо, то было бы весьма разумно с его стороны позаботиться, чтобы никто по крайней мере не читал написанного. И, судя по избранной им ныне манере поведения, для о. Николаи это вовсе не секрет.

Примечание III. О г — не Лемуане, докторе Сорбонны