Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни

Оставить, говорят, самое нужное, а другое все прочь. Но если мы станем так поступать, то что останется? Что останется в доме из всего, что видим в домах наших, если поступать с ними по такому правилу? Четыре стены, кровля, очаг, кое-какие сосуды, — и все тут. Что останется также из одежды, если подвергнуть ее переустройству по сказанному? Ничего. Клок материи, а может быть, и он не удержится, потому что вместо всякой материи может служить лист травный или кожа животного. Можно ли ожидать, чтоб кто-либо задумал так сделать? И если б кто сделал, не сочли ль бы его все помешанным? Так и в отношении к церковному благолепию следует относиться. Вы же как? Отступники ваши оголили вас от всего церковного, а вы и рады. — Льгота, выходит, эмансипация. Какая у вас там бестолковщина?!

Но какого бы качества ни было содержимое Церковью, все то от Господа есть, как я уже поминал, или прямо Господом учреждено, или Им благоизволено. Если в теле нашем ничего не деется без зависимости от головы (мозга, нервов), то тем паче надо веровать, что так есть в Церкви Божией, то есть что в ней, яко Теле Господа, ничего не бывает без Господа, Который есть Глава ее. Истинная вера всегда осязает десницу Господа во всякой церковности и принимает ее, как от Него исходящую, с смиренной и теплой покорностью, не позволяя себе дерзких замыслов об отменениях или изменениях.

«Так, стало быть, у вас опять подзаконность? — вопят отступники. — Где же свобода христианская?» Она тут же, при этом и в этом, что называется обязательной церковностью. Свобода от подзаконности иудей ской, дарованная нам о Христе Иисусе, не есть поставление нас вне всякой законности, а есть вывод из подзаконности иудей ской, чтоб поставить под законность христианскую, не во внутренней только духовной жизни, но и во внешних порядках религиозной жизни. Поелику собрание верующих составляет общество определенного духа и цели, то оно, как общество, должно быть благоустроено или скреплено и ограждено законами, и, как общество определенного духа и цели, должно подлежать таким именно, а не иным законам, и законам неизменным, как неизменен должен быть его дух и наш. Вот и подзаконность неотложная! Но как общество сие есть видимое, местным и временным условиям подлежащее, то подзаконность его, пребывая неизменной в существе, в приложении или образе исполнения может не быть одинаковой во всех местах и неизменной во все времена. Вот и свобода при подзаконности! В Церкви Божией мы и видим во все времена и эту подзаконность неизменную и эту свободу в исполнении законности, не заключенном в повсюдное и во всевременное однообразие.

В Ветхом Завете не только существенное вменялось в закон, но и разнообразное того приложение до подробностей тоже было определено, как закон неотложный и неизменный. Так было необходимо; потому что Завет тот представлял руководство от внешнего к внутреннему, единому, — которому образоваться помешали бы внешние частности, если б они оставлены были на свободу, ибо тогда они, не имея внутренней основы, которая еще должна была только образоваться, разнообразились бы до противоположности и повели к разному внутреннему. Христианство, напротив, идет от внутреннего к внешнему. В нем дан дух жизни о Христе Иисусе, и в сем духе существенная законность для общества христианского; применение же сей законности к частностям оставлено на свободу; ибо то, для чего сии частности были определены в Ветхом Завете, — образование единого внутреннего, уже имелось.

Так и было в Церкви. Она с самого сошествия Святого Духа и начала облекаться в свое внешнее, отрешаясь мало-помалу от внешнего ветхозаветного, как видим в Деяниях и Посланиях апостольских, по всем сторонам неизбежного для христиан религиозного действования. — И облеклась.

Но как первоначально сие облачение себя внешностью было отдано в руки самой Церкви, так и после, по устроении сего облачения, оно состоит в тех же руках Церкви. Облекшись, Церковь не связала себя тем; власть ее над своей внешностью тем не пресеклась; она осталась властной в отношении к ней на все времена. Почему как первоначально вводить все имела она свободу; так и потом все, — во всех частях, — поновлять, пополнять, изменять, она, может, и долг имеет, по требованию обстоятельств, времени и места, по руководству живущего в ней Духа. Свободу эту Святая Церковь всегда проявляла, и проявляет, и будет проявлять до скончания века.