Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни

Вот и уразумевайте теперь, что есть человек, оставленный самому себе, — и смиряйтесь паче и паче. Вы не раз твердили: «У меня разум, у меня разум». Вот извольте теперь изворотиться с своим разумом. Когда остались вы одни, враг подслушал и начал, как пишете, свои предлагать советы о лучшем устроении жизни, внушая то себя пожалеть, то даже в мир воротиться. В мир воротиться теперь уж мудрено: отрезанный ломоть. Себя пожалеть благовиднее, но не меньше опасно. Кто из монахинь, или монахов, или вообще из подвизающихся последует сему совету, из того выйдет мирянин или мирянка под монашеской одеждой или язычник под христианским именем. Себяпожаление идет заодно с самоугодием и вообще с самолюбием и есть корень всех послаблений, опущений, равнодушия и беспечности. Слыхали вы фразу: «живущий в нас грех»? Вот он-то и есть саможаление со свитой его. Если будете поблажать ему хоть иногда, то это всегда будет, как параличом, разбивать всякое предшествовавшими трудами стяжанное добро. И из вас существенно ничего не выйдет, кроме одной показной, наружной особы. Вот сюда и желательно врагу вас направить, под благовидностью саможаления. Смотрите, он уже и дорожку туда вам углаждает.

Пишете: «На правиле утомление объяло, — и тягота такая! Я бросила и села отдохнуть. Тотчас пришла мысль, что если меньше трудить себя, или побольше жалеть себя, то меньше и искушений будет». — Замечаете, чья эта логика-то? — Вражья. Это он вас по голове гладит: «Умница! И всегда так делай, и я не стану тебя искушать». Но на что же вам другое искушение? Вы уже впали в него, и если послушаете врага — во всем послабить себе, то постоянно будете в искушении, будете творить волю врага, а не Божию. Тогда точно враг отступит до времени и наместницей своей оставит саможаление. Когда же укоренится саможаление и будет портить все ваши дела, тогда он с новой злохитростью подступит, нельзя ли как-нибудь сманить вас и на какие-либо грешки, не бросающиеся в глаза. Сообразив все сие, извольте встрепенуться, — и с лютостью начинайте трудить себя. Тереть себя надо подвигами: трение теплоту развивает.

«Больше ем, больше сплю». — Это, верно, в тех видах, чтоб меньше было искушений?! Логика врага успешно в вас действует. Если это по совершенному изнеможению тела или нездоровью какому делается, то ничего; а если из послабления, то это отзовется худо на вашем внутреннем строе. И совсем расслабнете и предадитесь полному нерадению. Устрашите себя сим и понудьтесь к преутруждению себя лишениями, чтоб шествовать тесным и прискорбным путем, который есть один настоящий путь.

50. О вражиих кознях. Проделки врага ничтожны пред вниманием и молитвой. О сердечной молитве. О сне. О решении вопросов по святоотеческим книгам. О страхованиях от врага

Когда вы слушали врага, по его внушениям — бросить правило из-за уборки комнаты, побольше поесть и поспать и прочее, тогда он вас по головке гладил: «Умница! Всегда так делай», — что отзывалось приятной льготой и некоторым молодечеством, достойным похвалы. Он думал, что промолчите, — и хвалил. А когда вы рассказали о его проделках, это ему не понравилось, и он стал вас теребить и бранить: «Зачем то написала, зачем это сказала», — и подобное. Вы же, не разобравши, откуда сей ветер, начали жалеть и смущаться.

Все это вражье дело. Вы ничего также не написали, чем бы можно было смущаться. Все написанное, — обычное и почти повсюдное дело. А что написали, об этом и подавно нечего жалеть. Если положили все, бывающее в вас и с вами, сказывать, то как же было не сказать о таких высоких планах — есть и пить и Богу не молиться, — а все-таки чаять спасение получить и жизнь вечную наследовать? Хорошо, по крайней мере, то, что вы, хоть сквозь зубы, начинаете говорить про врага, и иное ему приписывать, яко всеятелю лукавому и злонамеренному. Увидите наконец, как широко его вмешательство в течение нашей жизни. Только не ужаснетесь. Потому что вместе с тем удостоверитесь, как ничтожны все его проделки пред вниманием и молитвой, — рвутся, как паутина от ветра, тают, как снег от теплоты солнечной.

«Чуть открыла глаза, — первой мыслию было, что я нерадивая, ленивая и гордая». — Неописанно хорошо. Это Ангел Хранитель задал вам стишок, как урок. Извольте твердить его и затвердить, чтоб, когда потребуется ответ, ответить безошибочно и порадовать тем Ангела своего, а не меньше и Господа Ангелов.