Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни

«Был у нас хороший священник, но переведен в другой приход. На его место поступил другой, от которого скорбь на душе. В службе небрежен и скор, разговоры, когда случатся, ведет все о пустяках; о деле же Божием, если и заговорит, то все с какими-то ограничениями и урезаниями строгой истины. Как избавиться от такого соблазна?»

Сами виноваты. Плохо пользовались хорошим священником; Господь и взял его. Скажите, стали вы лучше от прежнего хорошего священника? Вот и заикнетесь сказать: «Да». А я издали скажу, что не стали лучше, по тому судя, что осуждаете нового священника, не умея держать своих в отношении к нему чувств, как должно. Ведь и прежде теперь отшедшего от вас хорошего священника у вас был хороший священник; и который прежде того был, был хорош. Видите, сколько вам хороших священников посылал Господь; а вы все те же неисправные. Вот Он и положил: «Что на этих тратить хороших священников? Пошлю им не так исправного». И послал. Видя это, вам следовало поскорее на себя обратиться, покаяться и стать более исправными, а вы только судите да пересуждаете. Станьте исправными; тогда и священник тотчас переменится. Подумает: «С этими нельзя кое-как исправлять дело священное; надо благоговейно служить и назидательные вести беседы». И исправится. Священники если бывают небрежны и скоры в служении, а в беседах пусторечивы, то большей частью применяясь к прихожанам.

Говоря так, я не оправдываю священника. Ему нет извинения, если он не только противоуставным действованием, но даже действованием по уставу неразумным соблазняет вверенные ему души. Но говорю только, что вам пригожее в данном случае делать. И первое я уже сказал: не судите, но на себя обратитесь и себя явите более исправными и в молитве, и в беседах, и во всем поведении. Затем молитесь всеусердно, чтоб Господь исправил священника. И Он исправит. Только молитесь как следует. Господь сказал, что если двое совещаются о некоей вещи и станут молиться, то будет им по прошению их (см. Мф. 18, 19). Так вот соберитесь все благомыслящие прихожане и положите молиться о священнике; к молитве присоедините пост и усугубите милостыню; и делайте это не день, не два, а недели, месяцы, год. Трудите и томите себя всесокрушенно, пока не изменится священник. И изменится; будьте уверены, что изменится. Я недавно слышал о подобном подвиге и плоде его. Одна старица, простая селянка, великая благоговейница, увидела, что некто, ею уважаемый, начал несколько отступать от обычной ему строгости жизни, и возболезновала о том; пришла домой, заперлась в свою каютку и стала на молитву, сказав Господу: «С места не сойду, крохи хлеба не вкушу, капли воды не выпью и очам моим сна на минуту не дам, пока не услышишь меня, Господи, и опять на прежнее не воротишь этого человека». — Как решила, так и делала, трудила себя в молитве и томила сокрушенными слезами, докучая Господу услышать ее. Истомилась уже, уже силы начали ее оставлять; а она все свое: «Хоть умру, а не отступлю, пока не услышит меня Господь». — И услышал. Пришло ей удостоверение, что тот, о ком она молилась, опять стал держать себя по-старому. Сбегала посмотреть, увидела, что так есть, и воспраздновала. Благодарным слезам ее конца не было. Так вот какую устройте молитву, — хоть не такую по форме, потому что, может быть, для вас и неудобно так сделать, как сделала она, но такую по усердию, самопожертвованию и неотступности. И несомненно получите желаемое. Если же вы так, мимоходом только, будете иногда дома, или в церкви, или при разговоре говорить: «Дай-то ему, Господи, стать хорошим» — то какого плода ожидать от такой молитвы? Да это и не молитва, а простые слова.

Это я вам главное сказал. Прибавил бы и еще одно; но оно таково, что исполнить его так, чтоб оно довело до цели, весьма затруднительно. Разумею вот что! Можно вам, благомыслящим и почетным, прийти к священнику и просить его, чтоб изменил в образе своего действования то, что вас смущает и соблазняет. Сделать это — ничего нет проще; но сделать так, чтоб это принесло плод, крайне затруднительно. Надобно, чтобы у вас и взор, и мина, и тон речи, а не только содержание, — все дышало самой искренней и горячей любовью. Тогда можно надеяться, что это доведет до цели. А без этого лучше не браться за такой шаг: хуже выйдет, произойдет разлад самый скорбный. Написать к нему все, может быть, удобнее, но опять все дело в духе любви всепобеждающей. И этим также можно испортить дело, как и лично явясь к священнику. Вот почему я и не решаюсь безусловно рекомендовать этого приема. Я знаю, что он может увенчаться успехом, но главное — в должном выполнении. Прийти к священнику или заочно написать ему и все высказать самым учтивым образом, на это найдется много способных; но для успеха требуется иное нечто, чем вежливость. Вежливость без любви — жало уязвляющее. Думается, что в иных местах так поступают и потом твердят: мы свое дело сделали! А я скажу, что лучше б было, если б не делали.