Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни

Говоря все сказанное, я имел в виду богослужебные чины церковные, но и другие части церковной жизни (пост, милостыня) также должно разуметь, то есть что существо и в них составляет дух, с каким они совершаются, а не видимость, в какой являются. И в пощении есть своя, Церковью утвержденная внешняя сторона, которая наипаче видна во время говения. И милостыню, по заведенным в Церкви порядкам, тоже творят разнообразно: то обеды для нищих строят в известные дни, то по тюрьмам и богадельням ездят с подачами, то больных посещают, а на папертях церковных все уже по силе своей подают бедным, что смогут.

И это все — обрядового свойства церковные порядки. Но и здесь, — хотя внешнее входит глубже в дело, — существо дела не во внешних порядках, а во внутреннем настроении духовном. В пощении, и вообще в подвигах, существо дела не в одном отказе себе в пище, сне и прочем, а в духе покаянного сокрушения и смирения и в отрешении от всякого самоугодия. Равно и в милостынетворении или вообще в доброделании существо не в одном внешнем деле, а паче во внутреннем расположении, — в милостивости, возгреваемой воззрениями на Господа всемилостивого, святую заповедь Его и славу имени Его.

Ваши отступники от Церкви, оголившие себя от всего церковного (голыши), кажется, претендуют очень на духовность, чуждаясь всего внешнего, даже крестного знамения. Потому потолкуем побольше о вере нашей, как ей подобает быть, голой ли или облаченной во внешнюю благолепность.

Смотри, как совершено наше спасение? Бог, чистейший Дух, благоволил, нашего ради спасения, воплотиться, пожить на земле, яко человек, пострадать, умереть, воскреснуть, вознестись на небо и сесть одесную Отца. Все сие видимо, внешне, телесно. Чего ради? Того ради, что спасению нашему невозможно было иначе быть устроену. Если б было возможно совершить сие как-либо духовно, то Богу духовнейшему зачем было бы отелесяться? Но надлежало, восприяв наше духовно-телесное естество, провести его самым делом, жизненно, по всему пути из глубины падения до высоты восстановления. Это и совершил Господь, открывая новый для нас путь к обновлению падшего естества нашего. Если же для устроения образа нашего спасения надлежало духовнейшему Богу сверхъестественно воплотиться и действовать телесно, то как же можно нам, естественно-телесным, содевать свое спасение по сему образу некако бестелесно, мысленно и духовно? Путь спасения открыт нам телесным шествием по нему Бога; есть ли же ум у тех, кои гадают пройти по нему вслед Господа во спасение свое духовно лишь, а не и телесно?

Далее Господь, стяжав для нас блага во спасение, благодатные, духовные, — в духовном ли виде оставил их нам, и нам духовным ли только образом пользоваться ими повелевает?! Нет; и блага Свои благодатнодуховные благоволил Он заключить в вещественные сосуды, Божественные Таинства, и пользоваться ими повелел нам видимо, телесно. Дух Святой непосредственно сошел только на апостолов, — и, однако ж, видимо, в виде огненных языков, затем всем верующим благоволил Он преподаваемым быть чрез видимые, вещественные посредства, Им же Самим чрез апостолов учрежденные. Благодать возрождения подается чрез погружение тела в воду, благодать общения с Господом — чрез вкушение Тела Его и Крови, и прочее. И все сокровища спасения, благодатные и духовнейшие, быв заключены в вещественные сосуды, приемлются чрез тело. Тело соприкасается вещественному, сокрывающему в себе духовно-благодатное, и передает сие благодатно-духовное духу нашему, в котором приятелище и вместилище для того устрояется чрез духовные настроения.

Что далее предлежит нам по приятии благодати? Действовать, — и действовать видимо-телесно: поститься, молиться, милостыню творить. Так заповедал Господь, и во исполнение сего повелел апостолам завести соответственные порядки между верующими, которые и ведутся доныне в Церкви.