Письма к русской нации

Может быть, впервые за долгие годы отрезвленный и тем облагороженный народ с наступлением нового года чувствует действительное обновление – ив своей крови, и в своей судьбе. Не иначе как предчувствием великого будущего объясняется этот чудесный подъем духа и неукротимое стремление сломить врага. Для России начинается как бы новая молодость народная, новый героический период истории, новый век побед и одолений. Не стыдно было бы, конечно, мечтать и о военных победах, которые в нашей истории правило, а не исключение, но при всей отваге смиренный народ русский, народ-богоносец, мне кажется, искренно не мечтает о завоеваниях, довольствуясь, как океан, лишь желанием определить свои берега. Взять лишь свое или ничье и не трогать чужого – вот наш народный идеал, и только крайняя необходимость самозащиты заставляла нас нападать, только явное тяготение к нам соседних территорий побуждало присоединить их. Как было не присоединять Петру Великому устьев Невы, бывших издревле русскими и остававшихся русскими даже под шведским владычеством? Как было Екатерине не присоединить Западной Руси, Белой и Малой? Как теперь не присоединить Червонной Руси? Разве все это «завоевание»? Это лишь возвращение своего. Можно ли было не присоединить Южной России, если еще до основания Русского государства Черное море называлось Русским морем? Можно ли было не присоединить грузинских царств, в течение столетий взывавших о защите и подчинении их нам, совершенно как теперь взывают о том же Армения и изнуренные анархией ближайшие персидские провинции?

Необыкновенно легкое завоевание Заволжья, Приуралья, Сибири и Средней Азии разве не объясняется тем, что погибавшие от разбойной смуты варварские племена этих пустынь сами стремились пожить под какой ни на есть государственностью, хотя бы и чуждой им, но обеспечивающей жизнь, имущество и право. Еще при Алексее Михайловиче монгольский царь Алтын-хан присягал Русскому царству от всей необъятной Монголии, и до чего Россия была равнодушна к захватам, доказывает то, что у нас даже позабыли об этом присоединении, запамятовали в буквальном смысле этого слова, причем уже проведенная граница с Китаем в Урянхайском крае затерялась, затерялись и едва были отысканы в копиях самые документы о присоединении царя Алтына. Не жаждой завоеваний, а стихийной необходимостью остановиться наконец на определенном рубеже вызвано было наше движение до Тихого океана. Когда это движение в лице отважных казаков перекинулось в Новый Свет, то обнаружилось просто болезненное нежелание России расширяться. Оно разрешилось отдачей Соединенным Штатам колоссальных богатств Аляски за медный грош. А ведь при малейшей настойчивости своего правительства Россия могла бы в свое время захватить всю Канаду и весь западный берег Америки просто как res nullius (ничью вещь. – Ред.). Испания нам даже предлагала Калифорнию с ее неисчислимыми богатствами, и мы отказались, как отказались от приобретения Сандвичевых островов, просивших протектората Кореи и Тибета. Отказались даже от тех архипелагов, которые были открыты нашими моряками. Даже в самой Европе издревле открытый нашими поморами Шпицберген мы почему-то бросили, «забыли» о нем. Уже завоеванный русской кровью роскошный персидский берег с провинциями, которые теперь для нас были бы необыкновенно важны, мы вернули назад, как вернули Австрии Тарнопольский округ, Пруссии – Восточную Пруссию и Торн и т. п. Проводя после победоносных войн границы с Швецией и Турцией, мы охотно поддавались великодушным ошибкам, благодаря которым потеряли незамерзающий Варангер-Фиорд на севере и дивный зачорохский край у Батума.

В числе искренних пожеланий на Новый год должно стоять вместе с окончанием победоносной войны то, чтобы Россия хотя бы на этот раз преодолела свое отвращение к военным приобретениям и сумела добыть жизненно необходимые для себя границы. Если вспомнить, что Карпаты еще князь Владимир считал своими, а к царьградским воротам еще Олег прибивал свой щит, то какие же это будут «завоевания»? Или можно ли назвать завоеванием «спасение погибающего» армянского народа, единственного христианского народа, томящегося в плену у магометан? Весьма возможно, что, спасая Червонную Русь, Польшу и Армению, придется не слишком церемониться с кривизной этнографической границы. И в политике, как в частном быту, принудительное отчуждение допускается высшими интересами государственного существования. Нам совершенно не нужны Дарданеллы как турецко-греческий угол земли, но они для нас безусловно необходимы как выход из нашей империи на незамерзающий океан.