Письма к русской нации

«Разве это серьезно? – спросит читатель. – Какой-то древний бред, какие-то воображаемые боги. Можно ли извлечь какой-нибудь толк из сравнения одной нелепости с другой?» Простите, отвечу я, древние религии вовсе не нелепость, а нечто такое, во что вложена была вся душа древних, все их познания, все нравственные идеалы. Правда, древние религии дошли до нас в крайне одичавшем состоянии, так что даже распознать трудно, какая мысль скрывается в том или ином, иногда нелепом, часто глубоко поэтическом мифе. Древние религии только потому уступили место новым, что сильно обветшали, выродились, и мы имеем перед собою лишь искаженные временем иероглифы, ключ к которым часто затерян. Но даже если счесть древние верования бессмысленным бредом, то спросите-ка психиатра, вздор это или не вздор. Он скажет вам, что бред – драгоценный материал, заслуживающий изучения, что существуют разные типы и разновидности бредовых состояний, и по ним не меньше чем по поступкам можно доискаться, какой именно душевной болезнью пациент страдает. А это, в свою очередь, даст руководство к пониманию его характера в здоровом виде. Я напомнил читателю древнегерманского Одина, чтобы еще раз отметить некоторые вечные черты германской расы, черты, не смытые христианской культурой и в последнее время как будто даже прорезавшиеся с древней силой.

Ничто не умирает. Не умирают души людей и явлений. Не думайте, что умерли древние боги… они живут гораздо ближе к нам, чем мы думаем, они живут в нас самих. Это наши страсти, это племенные свойства, созданные вместе с нашей природой. Идолы богов разрушены, имена их исчезли или послужили материалом для поэтического творчества, самое же существо богов осталось. Тот же попирающий Гнев, та же Жадность, то же Великодушие, та же Красота, та же Любовь. Не где-то в Греции, а под черепом вашим помещается Олимп, управляющий судьбою вашей, и хотите вы этого или нет, сознательно или бессознательно вы до сих пор служите древним богам – мрачным или светлым, смотря по преобладанию в вас темного или светозарного начала. Если бы мы могли расшифровать древние мифологии, как пытались многие ученые начиная с Бэкона [101](«О мудрости древних»), то, может быть, подошли бы к тем величественным представлениям, полным высокого благородства, какие запечатлены в системах Платона, Пифагора, Сенеки, Марка Аврелия и которые служат достойными Пропилеями для христианских истин. Мы, к сожалению, живем в эпоху, когда разрушен не только храм веры, но и прекрасные преддверия к нему. Следует согласиться с Гартманом: христианство действительно разлагается в Германии, да и не в одной Германии. В последней оно заменяется высшей будто бы религией – «германством», но если присмотреться к этому германству, то в нем невольно почувствуешь силуэт одноглазого бога с двумя воронами на плечах и двумя волками у ног…

Вот что пишет мне один петербургский родитель, по-видимому, мне известный, но подписи которого я решительно разобрать не в силах. Так как эта варварская черта – писать и даже подписываться неразборчиво – заслуживает наказания, то я выбрасываю из письма имена и фамилии, оставляя общую суть дела. «Сын мой, – пишет родитель, – сейчас еще в немецком училище… И с каждым днем я прихожу в больший и больший ужас от того, что там происходит. Сын мой и я лично много раз говорили с инспектором… Что он себе позволяет, не поддается описанию. Сын мой получает в ответ: «Русский дурак», я получаю в ответ: «Не ваше дело». Чье же, однако, дело, как не родителей, реагировать на такие, например, фразы инспектора: «Здесь Германия; русских идиотов, которые не желают смириться, выгоняют». В последний раз я получил такой ответ (по-немецки): «Ваш сын должен дать честное слово… ну да впрочем, ведь русское честное слово ничего не значит, это не немецкое Ehrenwort». Русских учеников этот инспектор ругает: «русский дурак», «тупой варвар», не позволяет им говорить по-русски, а его помощник… заявляет, что, «пока нас бьют, он не может быть в хорошем настроении, но когда будет нами взят Петербург, то есть будущий Вильгельмсбург, тогда я несколько успокоюсь». Тот же помощник инспектора ругает французских учителей перед учениками: «Luder» (сволочь). Когда англичане потопили «Блюхера», он придрался к двум англичанам из класса моего сына и оставил их ни за что ни про что на два воскресенья. А директор… заявляет, что он не допустит, чтобы в стенах германского училища раздавался «грубый русский язык в разговоре с немецкими учителями». Инспектор ругается площадными словами, чуть не бьет русских мальчиков, а ему говори «das ruhmvolle Deutschland» (славная Германия. – Ред.) на уроках географии…»

Надо укрепляться