Письма к русской нации

Выталкивает из армии не физическая, а нравственная сила, как и притягивает она же. Измените психологические условия офицерской службы - и бегство остановится. Сделайте службу интересной - и бегство остановится. Отодвиньте позор войны и верните почет, сделайте так, чтобы офицер не краснел в обществе и не чувствовал себя неловко даже в своем кругу, - и бегство остановится. Как это сделать? Конечно, панацеей всех военных бед была бы блестящая, победоносная война, но о ней не станем говорить. Будем, если можем, втайне готовиться к ней всеми силами, всей жаждой духа, сделаем ее мечтой хотя бы нескольких поколений, но пока не станем говорить о ней. Есть средства не столь волшебные, как победа, но все же очень серьезные, чтобы удержать армию от развала. Ибо бегство офицеров - ведь это мирная паника, дезорганизация, деморализация всей колоссальной народной силы, что называется армией.

Первое: нужно поставить во главе армии, на посту министра героя, военного генерала, а не штатского. Тут решительно необходимо знаменитое имя, уважаемое, если не обожаемое всей армией. Явись сейчас Скобелев (допустим чудо), с ним вернулась бы потерянная надежда, с ним взошло бы закатившееся солнце веры в себя. Увы, не сумели уберечь великого человека. Но хоть и несчастная война - все-таки она выдвинула ряд блестящих талантов или, по крайней мере, блестящих кандидатур на славу. В растерянном, злосчастном обществе нашем все время идут слухи и толки:

"Слышали? Говорят, Зарубаева [10] назначают в министры". Или: "Есть слухи, что Гершельман [11] приехал". Или: "Что же Мищенко? [12] Ничего не слыхать о нем?" и пр. В бессвязных толках и спорах здесь, внизу, под олимпийскими тучами, чувствуется верный инстинкт народный, vox populi. Народ и общество хотят большого человека на большом месте. Хотят такого, кому каждый солдат от всего сердца отдал бы военную честь. Хотят представителя славы народной - героя.

Невидимое и неведомое, но какое чудесное это могущество - слава! Как тяготение, влекущее темные тела к солнцам, слава немногих притягивает к себе бесчисленные массы. Не только военные, но и все люди во все времена требуют авторитета, моральной власти, требуют блестящих точек, которые повергали бы в гипноз. На чем же основано самое существо власти, как не на очаровании? Чем иным может быть связана буйная воля народов, как не добровольным подчинением некоторым исключительным людям, над челом которых вспыхнул огненный язык славы? Скажут: слава обманчива. Перед войной мы имели знаменитого военного министра. Главнокомандующим имели героя, друга Скобелева. Что же вышло толку? На это я замечу, что слава и тут не обманула. Генерал Куропаткин [13] приобрел славу как талантливый начальник штаба при гениальном полководце. Если бы поверили именно его славе, а не скобелевской, то генерал Куропаткин оправдал бы ее. Когда генерал Куропаткин был назначен главнокомандующим, в Петербурге ходила ядовитая фраза, кажется, Драгомирова: "А кто же в Скобелевы будет назначен при Куропаткине?" - до такой степени в сведущих кругах держалось убеждение, что генерал Куропаткин хорош только на вторые роли. Не слава Куропаткина обманула Россию, а наше неуменье разобраться в ней. Впрочем, знаменитость генерала Куропаткина все-таки принесла огромную пользу: если бы тот же генерал Куропаткин на посту министра не имел никакого имени, никакого обаяния, может быть, наша армия развалилась бы еще до войны и на войне не сумела бы сделать того, что сделала. Все-таки Россия верила в этого человека и выдвинула за десять тысяч верст миллион штыков. Что Россия оказалась с этой силой разбитой, виновата не военная знаменитость генерала Куропаткина, а кое-какие его штатские недостатки - трусость, не перед японцами, а перед петербургскими канцеляриями. Чернила сгубили храброго друга Скобелева, а не вражья кровь!