Письма к сыну

Посылаю это письмо на имя твоего венецианского банкира, это верный способ, чтобы ты вовремя его получил; впрочем, оно, кажется, придет в Венецию еще до твоего приезда, так как все твои остановки в пути будут очень короткими. На почту отсюда особенно рассчитывать уже не приходится: близится время восточных ветров, и в Вену писать я больше не стану. Надеюсь, что и ты, и м-р Харт получили те два письма, которые я туда послал, вместе с рекомендательным письмом в Венецию на имя месье Капелло, которое было вложено в мое письмо тебе. Хочу также думать, что почта по твою сторону Ламанша виновата в том, что за все время твоего пребывания в Берлине я получил всего только одно письмо от тебя и одно от м-ра Харта, а я ведь надеялся получить от тебя очень подробные сведения и ждал твоих писем.

Стараюсь убедить себя, что ты хорошо используешь свое пребывание в Венеции, что ты увидишь все, что необходимо видеть в этом необычайном городе, и отыщешь людей, которые смогут рассказать тебе не только о театрах марионеток, какие есть в этом городе, но и о государственном устройстве Венеции, и на этот предмет посылаю тебе рекомендательные письма от сэра Джеймса Грея, советника посольства в Венеции, который сейчас находится в Англии. Письма эти, равно как и мое письмо к месье Капелло, введут тебя в лучшие венецианские дома, если ты, разумеется, захочешь в них войти.

Но самый важный пункт твоего путешествия и самый важный для тебя город -- это Турин: там я предлагаю тебе задержаться надолго, углубиться в науки, продолжать заниматься упражнениями и совершенствовать манеры. Должен тебе сказать, что я думаю не без тревоги о том, каковы могут быть последствия твоего пребывания там: они будут либо очень хорошими, либо -- очень худыми. Ты попадешь в совершенно новую для тебя обстановку. Везде, где ты до сих пор бывал, ты главным образом общался с людьми более умными и благоразумными, чем ты сам, и тебе не приходилось слышать дурные советы или видеть дурные примеры. Но в стенах Туринской академии ты, возможно, столкнешься и с теми, и с другими, ты встретишь там самых разных юношей, твоих сверстников, и весьма" вероятно, что иные из них будут ленивы и распущенны, другие же порочны и распутны. Пока мне не представится случай убедиться в противном, я хочу думать, что ты найдешь в себе достаточно проницательности, чтобы отличить хороших людей от плохих и достаточно ума и нравственных качеств, чтобы встречаться с первыми, а вторых избегать. Но как бы то ни было, ради большей безопасности и исключительно ради твоего собственного блага должен поставить тебя в известность, что я дал м-ру Харту твердые распоряжения немедленно же увезти тебя оттуда в указанное ему место, едва только он обнаружит, что ты начал пить, играть в карты, бездельничать или перестал его слушаться; поэтому независимо от того, известит ли меня м-р Харт обо всем подробно или нет, я буду иметь возможность судить о твоем поведении по времени, которое ты проведешь в Турине. Если ты скоро уедешь оттуда, я буду знать, почему это произошло, -- и, могу тебя заверить, ты скоро почувствуешь на себе, что я действительно все знаю. Если же м-р Харт допустит, чтобы ты остался там на весь определенный мною срок, у меня не будет никаких сомнений, что ты правильно употребил свое время, а другого мне ничего от тебя не надо. Я хочу, чтобы ты прожил в Турине самое большее год, и если ты употребишь этот год с пользой, ты сумеешь добиться многого. Если ты прозанимаешься еще год с м-ром Хартом и будешь столь же прилежен, как все последние месяцы, ты завершишь свое классическое образование. Вместе с тем ты преуспеешь и в упражнениях, а бывая при этом дворе, приобретешь такие хорошие манеры, что, очутившись потом при каком-нибудь другом, всегда сможешь ими блеснуть. Таковы будут счастливые результаты твоего годичного пребывания в Турине, если ты будешь вести себя там так же, как в Лейпциге, и отнесешься к своим занятиям с тем же прилежанием, если же ты послушаешь чьего-то дурного совета или соблазнишься дурным примером, помни, что ты погиб.