Письма к сыну

Как я уже говорил тебе раньше, один только отец может позволить себе порицать великовозрастного парня за такие вот недостатки и промахи, которые вошли у него в привычку. Это не под силу самому близкому другу, если на помощь не придет родительский авторитет. Поэтому я могу с полным основанием сказать, что это счастье твое -- иметь такого искреннего, дружески к тебе расположенного и прозорливого наставника. Ничто не укроется от моего взгляда, я буду выведывать все твои недостатки, для того чтобы их исправлять с тем же рвением, с каким буду отыскивать все твои достоинства, для того чтобы хвалить тебя за них и вознаграждать. Разница будет только в том, что о последних я буду возвещать громогласно, а на первые никогда даже не намекну, кроме как в письме к тебе или при свидании tete a tete191 с тобой. Я никогда не стану краснеть за тебя в обществе, я надеюсь, ты никогда не дашь мне повод стыдиться тебя, как то было бы, если бы у тебя оказался хоть один из названных мною недостатков. Praetor поп curat de minimis192 -- утверждало римское право, ибо занимался он только серьезными делами; но существовали и низшие ведомства, которым были подсудны дела, более мелкие. Словом, я буду судить тебя не только как претор -- за самые опасные преступления, но так же и как цензор -- за менее важные проступки, и как низший судья -за ничтожнейшие грешки.

Только что получил письмо м-ра Харта от 1 ноября н. ст.; очень рад был узнать, что в конце месяца он думает ехать в Париж; значит, с ногой у него лучше; к тому же, как мне кажется, оба вы только теряете время в Монпелье: в Париже он нашел бы хорошего врача, а ты -- хорошее общество. Ну, а пока, надеюсь, ты посещаешь самое лучшее общество Монпелье, а его всегда можно найти в доме интенданта или командующего округом. У тебя там должно быть достаточно времени, чтобы выучить les petites chansons languedociennes193, а они ведь очень милы -- и слова, и музыка. Помнится, когда я был в тех краях, меня поразило, насколько отличается друг от друга население того и другого берега Роны. Провансальцы были по большей части угрюмы, невоспитанны, некрасивы и смуглы, жители Лангедока, напротив, -- приветливы, обходительны, красивы. Прощай! Любящий тебя.

Р. S. Поразмыслив, посылаю это письмо в Париж; к тому времени, когда оно придет, ты верно уже уедешь из Монпелье.

LXV

Лондон, 3 января ст. ст. 1751 г.

Милый друг,

Из твоего письма от 5 н. ст. я заключаю, что твой debut194 в Париже был удачен; ты попал в хорошую компанию, и я полагаю, что дурная тебе теперь не грозит. Ходи в гости ко всем, кто хотя бы раз тебя к себе пригласил, и не уподобляйся большинству твоих соотечественников, которые робеют и теряются там, где, если бы захотели, они могли бы бывать запросто и чувствовать себя как дома. Если кто-нибудь приглашал тебя поужинать, воспользуйся этим приглашением и, как того требует приличие, время от времени бывай в этом доме. Уверен, что лорд Албемарл примет тебя очень радушно, но у него бывают только званые обеды, и, насколько я знаю, французов он у себя не принимает. Если он вздумает пригласить тебя поработать в его канцелярии, в чем я сильно сомневаюсь, ты должен постараться писать лучше, чем обычно, иначе все написанное тобою не послужит к твоей чести, почерк-то у тебя сейчас самый что ни на есть никудышный -- это и не деловой почерк, и не почерк истого джентльмена, скорее уж он смахивает на почерк школьника, пишущего упражнения в надежде, что их никто никогда не будет читать.