Письма к сыну. Максимы. Характеры

Я хочу, чтобы сейчас, когда ты вступаешь в свет, ты внимательно прочел две книги, которые раскроют тебе характеры людей настолько, насколько это вообще могут сделать книги. Я имею в виду «Les r'eflexions morales» [47] господина де Ларошфуко и «Caract`eres» [48] Лабрюйера,¹ но помни, что я рекомендую их тебе только как некие лучшие географические карты; они помогут тебе в пути, но не рассчитывай найти в них повороты дорог и все малейшие их извилины. В этих случаях на помощь им должны прийти собственная твоя наблюдательность и прозорливость.

Ларошфуко порицают и, как мне кажется, напрасно, за то, что главным побуждением, определяющим все поступки, он считает себялюбие.

Мне думается, что в этом есть значительная доля истины, и уж во всяком случае вреда эта мысль принести не может. Совершенно очевидно, что во всем, что мы делаем, мы стремимся к собственному счастью; и совершенно очевидно, что обрести это счастье мы можем только тогда, когда все будем делать как следует и поступки наши будут сообразовываться с правилами здравомыслия, иначе говоря – великим законом природы. Осуждения заслуживают только мотивы себялюбия ложного, когда немедленное удовлетворение страсти или стремления принимается нами за истинное счастье. Но следует ли порицать меня за доброе деяние потому лишь, что я преисполняюсь счастья от сознания того, что я его совершил? Конечно же нет. Вот размышление, которое больше всего осуждается в книге Ларошфуко как жестокое: «On trouve dans le malheur de son meilleur ami quelque chose qui ne d'eplait pas».[49] А почему же нет? Почему я не могу испытывать очень нежное и подлинное участие к другу, которого постигла беда, и вместе с тем наслаждаться приятным сознанием, что выполнил по отношению к нему мой долг, оказав ему, в его несчастье, всемерную поддержку и утешение? Пусть только сами поступки будут добрыми, – и я не стану придираться к вызвавшим их побуждениям. И пусть тогда каждый выбирает одну из двух истин, которые в сущности утверждают одно и то же: «Тот, кто любит больше всего самого себя, – самый честный человек», или «Самый честный человек больше всех любит самого себя».

«Характеры» Лабрюйера – это картины жизни; б'oльшая часть их отмечена совершенством рисунка и яркостью красок. Прежде всего запечатлей их в душе, и когда ты в жизни натолкнешься на их подобия, – а это будет случаться каждый день, – изображения эти поразят тебя еще больше. Ты будешь сравнивать каждую черту их с оригиналом, и тогда то и другое поможет тебе находить красоты и недостатки.

Коль скоро женщины составляют значительную часть общества, и уж во всяком случае их достаточно много, и коль скоро мнения их немало значат для репутации человека в свете, а репутация эта очень важна для его карьеры и места в обществе, которое он хочет занять, необходимо нравиться им. Вот почему я хочу посвятить тебя в некие arcana; [50] тебе будет очень полезно их постичь, но ты должен хранить все это в тайне и никогда не показывать виду, что ты их знаешь. Итак. женщины – это те же дети, только побольше ростом; они прелестно лепечут и бывают иногда остроумны; но что касается рассудительности и здравого смысла, то я за всю мою жизнь не знал ни единой женщины, которая могла бы последовательно рассуждать и действовать в течение двадцати четырех часов кряду. Какое-нибудь пристрастие или прихоть всегда заставляет их изменить самые разумные решения. Если люди не признают за ними красоты или пренебрегают ею, дают им больше лет, чем им на самом деле, или недооценивают их мнимый ум, обида мгновенно оборачивается вспышкой гнева, которая начисто опрокидывает всю ту последовательность, к какой они только сумели прийти в самые осмысленные минуты своей жизни. Здравомыслящий мужчина лишь шутит с ними, играет, старается ублажить их и чем-нибудь им польстить, как будто перед ним и в самом деле живой своевольный ребенок, но он никогда не советуется с ними в серьезных вещах и не может доверить им ничего серьезного, хоть и часто старается убедить их, что делает то и другое – и они этим больше всего на свете гордятся. Они ведь до чрезвычайности любят совать свой нос в дела (которым, между прочим, вмешательство их обычно только вредит), и, по справедливости подозревая мужчин в том, что те чаще всего относятся к ним несерьезно, они начинают просто боготворить того, кто говорит с ними как с равными, притворяется, что доверяет им, и даже спрашивает у них совета. Я говорю «притворяется», потому что люди слабые делают это всерьез, люди же умные только делают вид, что совет этот имеет для них значение.