Письма к тайной возлюбленной

— Вы ничего для этого не сделали, Роб. Сюда его привел блог Линдси Брукс. И она сама, и он это подтвердили, так что… Я думал, что вы тоже это поняли.

— Нет, — ответил Роб, чувствуя, что ему стало трудно дышать. — Билли что-то сказал об этом на острове, но я не понял, о чем он говорит, и решил, что это просто слова сумасшедшего. Я… не знаю, что говорится у нее в дневнике.

Дьявольщина! Что же она наделала?

Наверное, у него был такой вид, будто он готов сорваться, потому что Бланшар вернулся от двери и заговорил очень мягко, как человек, которому приходится сообщать кому-то о чьей-то смерти:

— Сама того не желая, она упомянула достаточно деталей — название Лосиного Ручья и описание татуировки, вместе с вашим именем. Это позволило Билли догадаться, что это вы, и найти вас. Оказалось, у Билли была к ней интернет-влюбленность. Он постоянно читал ее дневник, и так уж сложилось, что девушка, которая ему нравилась, сошлась с его старым врагом и рассказывала об этом своим читателям.

— Будь я проклят! — пробормотал Роб.

И он имел в виду именно это. Он будет проклят. Он уже чувствовал себя проклятым. Проклятым и попавшим в ад. В ад на земле.

— Мне очень жаль, что так получилось, — сказал Бланшар и ушел, добавив: — Берегите себя.

А Роб остался сидеть, пытаясь свыкнуться с тем, что бред Билли там, на острове, на самом деле был правдой, что Линдси — Линдси! — привела этого человека прямо к нему. Спустя столько лет. После того как он уже перестал беспокоиться насчет того, что Билли для него опасен. Это Линдси виновата во всем, что сегодня случилось.

Он склонился к столу, закрывая лицо руками. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Теперь дверь комнаты была открыта — и ему пришло в голову, что, может быть, люди ждут, чтобы он вышел. Полицейские. Линдси. Но он пока не мог встать. Ему необходимо было это как-то усвоить. Можно подумать, ему за сегодняшний день дерьма не хватило!

Все это случилось из-за Линдси. Все. Линдси подвергла опасности их обоих. Линдси чуть было не подверглась изнасилованию. Линдси чуть было не заставила его убить человека — на этот раз убить по-настоящему. И из-за этого те немногие жители городка, которых он уже начал было считать друзьями, видели, как его увозят в наручниках. И властям теперь известно о его прошлом. А это значит, что о нем узнают все.

Он сидел, опустив голову на руки, и гнев боролся в нем с сожалением, печалью и болью — и со всем прочим, что приносило разбитое сердце. Сегодня все изменилось — все! И он ничего не может поделать.

«Возьми себя в руки, парень. Соберись!»

Через минуту ему придется отсюда выйти. Ему придется встретить других людей. Ему придется встретить Линдси. И — будь все проклято! — ему хочется ее увидеть. Ему хочется самому убедиться в том, что она в норме. Ему хочется обнять ее и крепко прижать к себе, чтобы они оба твердо знали, что у нее все в порядке.

Хотя ему при этом хочется и наорать на нее за то, что она была так дьявольски небрежна с его жизнью.

«Но в этом ты виноват сам, приятель. И больше никто».

Нельзя сказать, чтобы он ошибся, поверив в нее. Она была достойной доверия. Она была заботливой. Она во многом была просто удивительной.

Но она любит поговорить. Похоже — со всем миром.

Так что в итоге его ошибка была прежней: он все испортил просто потому, что допустил кого-то в свою жизнь.

Линдси казалось, что этот день стал самым долгим во всей ее жизни. Он был немного более долгим, чем те первые дни после ее разрыва с Гарретом. По сравнению с сегодняшним даже те неловкие снимки, развешанные по всему Интернету, казались чем-то малозначащим.

Теперь, стоя в приемной тихого полицейского отделения, она, наконец, знала, что все будет в порядке. Уильяма только что увезли в какую-то больницу на психиатрическую экспертизу, а следователь Бланшар заверил ее, что он либо окажется в сумасшедшем доме, либо будет признан виновным в сегодняшних преступлениях и попадет в тюрьму. А вот за Робом не нашли никаких нарушений — слава Богу! Единственное, чего она не знала, — это не возненавидел ли он ее. За то, что она случайно привела Уильяма сюда.

И вот она стояла босая, в большой красной клетчатой фланелевой рубашке Роба, — и, нервничая, ждала… А потом из комнатки, откуда за несколько минут до этого вышел следователь, появился Роб. Вид у него был усталый, красная футболка смялась, но когда его взгляд упал на нее, она ощутила только одно — тепло.

«Слава Богу! Он меня не возненавидел!»

Он быстро преодолел разделявшее их пространство и заключил ее в уютные объятия. И она еще никогда в жизни не чувствовала ничего более надежного, чем эти сильные руки, сомкнувшиеся вокруг нее, это сильное тело, к которому ее стремительно прижали.

— Слава Богу, с тобой все в порядке! — прошептал он ей на ухо. — У тебя ведь все в порядке?

Он чуть отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Бывали дни и получше, но — да, я в порядке. Благодаря тебе. И…

Боже! Как ей сказать остальное? Растерявшись, она смогла только сказать:

— Прости меня, Роб! Мне так жаль!