Письма к Тому

Том! Здравствуйте. Из Ялты, куда я езжу каждый год весной или осенью из-за своего еще детского туберкулеза, приехала в Париж. В Ялте было солнце и тепло, а здесь – мрак. Бегаю по театрам и выставкам. Открыли мой любимый (потому что рядом живу) Petit Palais после долгой реставрации. Конечно, шедевров мало, но начало века люблю.

Посмотрела один спектакль для двух актеровзвезд: Annouk Aimee и Philippe Noiret (теперь буду писать по-французски имена, а то, помните, я никак не могла понять, кто такая Катя Денев). Пьеса, кстати, американского автора «Love Letters» A.R. Gurney. Они сидели на сцене и просто читали текст: сначала переписку двух детей, потом – молодых людей, потом – взрослых. Но жизни которых не совпали до конца. Вот бы, Том, по нашей переписке сделать пьесу. А? Впрочем, и без нас этих переписок на сцене хватает: и Патрик Кэмбелл (кстати, актриса тоже) с Шоу, и Чехов с Книппер (и тоже актриса), и Цветаева с Пастернаком, ну и т. д. Поэтому попробую пока наши письма издать. Благо, что сейчас у нас издают все что угодно.

Ну вот, Том, об остальных спектаклях писать не интересно. Правда, понравился один актер в моноспектакле «Записки обманщика», по-моему, его имя Francis Hasrer (похож на нашего очень хорошего актера Олега Меньшикова). Я люблю моноспектакли. Понимаю, что держать в напряжении зал полтора часа по силам только хорошему актеру. (Обратили внимание на мой реверанс в свою сторону.)

Побегала, конечно, по магазинам. Кое-что купила в горошек. Мы – русские – почему-то его любим. Но магазины стали во мне вызывать стойкую идиосинкразию. Может быть, это возраст. Лиля Брик как-то сказала, что старость приходит тогда, когда не обращаешь внимания на моду. А я бы сказала, что старость (или возраст?) – это одиночество и бессонница.

Обнимаю Вас и Юлию.

Ваша Алла.

2007 год

Письмо Тома

На бланке «The Charles Hotel».

Feb. 21, 2007.

Дорогая Алла!

Вот, совсем по стилю нашей переписки, я вам пишу на бумажке отеля. Забыл включить одно Письмо из Испании, которое сейчас включаю. Там ты говоришь о жизни на гастролях, о полном зале в Мадриде, о прекрасной критике, и об ужасающей «Тоске», и о Терзопулосе, которого я называю твоим Хермесом, по-греческому, богу-водителю. Кстати, он довольно часто появляется в твоей переписке в этой роли.

Алла, я тебя умоляю подумать серьезно об издании этой книги по письмам.

К концу моей работы по пересылке моих писем к тебе я вспоминаю, когда вас увидел на сцене в Гарварде. Ты читала элегию Ахматовой, и я обернулся к Владу Петричу и сказал: «Мне надо встретиться с этой женщиной!» И Влад меня пригласил на прием для тебя в этот вечер. Я сидел с тобой, и мы ни с кем другими не говорили – разговаривали только вдвоем, но я не помню, о чем. После мы пошли на обед с другими в китайский ресторан.

Твой Том.

P.S. Алла, знаю, что иногда будет тяжело разобраться в моем не русском писании, бывает неопрятно, не падай духом. Поправь ошибки, если будет нужно. Только терпение надо.

Ремарка

На этом, я, пожалуй, прерву публикацию наших писем. Общение и в дальнейшем было, но через компьютер (мне приходилось прибегать к помощи других людей, потому что компьютер до сих пор не освоила и, видимо, уже никогда не сумею в нем разобраться), или через телефон – что легче.

Я по-прежнему много езжу, но теперешние мои поездки практически ничем не отличаются от обычной моей жизни и только иногда я спрашиваю кого-нибудь: «А в каком мы городе?»