Письма леди Рондо

Граф Остерман [127]возведен в достоинство вице-канцлера Империи и управляет всеми делами, которыми прежде занимался герцог. Его почитают теперь в Европе величайшим министром; так как искренность при этой должности не есть необходимое качество, то он в самом деле успевает своим предприятиям дать блестящий успех. Он образован, красив, и когда перестает быть министром, то весьма занимательный собеседник. Он родом вестфалец и сначала был домашним секретарем у голландского адмирала. Пётр Великий, увидев бумагу, переведенную им на русский язык, призвал его к себе. Проницательный ум сего монарха открыл в нем быстрое соображение, взял его к себе и возводил постепенно до того поста, которое он теперь занимает. По предложению Петра I он вступил в супружество с природного русскою, девицею отличной красоты, знатною по роду и богатству [128]; но сам Остерман остается лютеранином. Он не богат и даже беден, смотря по месту им занимаемому. Он был дядькою Петра II и главным орудием падения Меншикова, но он был вытеснен Долгоруким, главным любимцем юного монарха, и многие думают, что одна только смерть Петра II избавила графа от погибели, потому, что любимец [129] страшился его тонкости и опытности, чему доказательство видел он в низвержении Меньшикова. Он весьма вежлив с женщинами, но никогда не нарушал покоя нашего пола, от того любовные его похождения никогда не делали шуму и теперь он кажется смотрит на женщин как на забаву и на приятные игрушки (т. е. в свободное время, когда он может несколько часов провести в пустых разговорах). Здесь он принадлежит к числу тех людей, которые ищут смысла там, где слышат одну только бессмыслицу. Я знаю, что Вы считаете наш пол удивительно склонный к болтовне и в этом убеждаетесь примером той, которая и проч.

ПИСЬМО ХХХ

Милая моя,

Мне нет от Вас покою, берегите и себя. К графу Остерману присоединены ещё два лица, которые теперь составляют Тайный Совет [130]. Один из этих сановников есть князь Черкасский [131], природный русский [132], первый вельможа (и, по мнению народа, лучший), величайший богач, имеющий до 30000 душ крепостных крестьян [133] и одну дочь, которой должно достаться это имение [134]. Что касается до его наружности, то он гораздо больше в ширину нежели в длину; большая его голова склоняется к левому плечу; его брюхо, которое так велико, перегибается напротив к правой стороне; ноги, весьма короткие, всегда в ботфортах, как в больших собраниях так и при торжествах. Наконец венец всему, он по своей молчаливости, кажется, ни с кем в обществе никогда не говаривал, разве некогда в славных ассамблеях [135], которые знаете Вы и я. Но его богатство и род сделали его необходимым при занятии сей почетной должности. Он, без сомненья, сделает не много и не будет мешать советникам своим красноречием.

Другой кабинет-министр, граф Ягужинский [136], весьма красивый мужчина; лице его хотя не отличается правильностью, но исполнено величия, живости и выражения. В обхождении свободен, даже небрежен, и что в другом показалось бы недостатком в воспитании, то в нем весьма естественно, так что никто не может быть им недовольным. Владея такою свободою в обращении, что каждое действие его кажется как будто случайным, он имеет преимущество, привлекать к себе взоры всех; и как бы ни велико было собрате, он кажется первою особою; одарен умом высоким рассудительностью и живостью, которая так ясно выражается во всем, что, кажется, исключительно составляете его характер; в самом деле, он в один день делает столько дел, сколько другой не может сделать в неделю.

Если кто просит у него покровительства, то отказываете прямо, если не можете оказать его. «Я не могу вам служить, отвечаете он, потому и потому;» если не может решиться вдруг, то назначаете просителю время для ответа, и тогда отвечает: я буду стараться, или — не могу стараться по такой и по такой причине. Но если он уже обещаете что нибудь принята на себя, то скорее умрёт, нежели нарушит обещание. Выражает свои мысли свободно, без лести пред самыми высшими сановниками. Если первый сановник империи поступает несправедливо, то он порицает его с такою же свободою, как и низшего чиновника. Это на его месте так опасно, что за него не могут не трепетать его друзья.

Теперь его особенно боятся высшие чиновники, потому, что его приговоры, хотя справедливы, но весьма строги, и всех приводят в страх. Весьма к немногим он питает дружество, хотя весьма многим оказывает услуги. Но к тому, кто однажды приобрел его расположение, он всегда останется верным другом. Ничто не может разорвать их любви, разве когда он ясно убедится, что удостоенный им дружества, не стоит его. Он старается избегать тягостных церемоний, необходимых по его месту, и любит обедать в кругу своей фамилии с каким нибудь другом. Тогда он самый занимательный собеседник, какого где-либо встретить можно.