Письма мертвой королеве (СИ)

— Жить, ни во что не встревая, ни с кем не споря, ничего не совершая! — огрызнулся Бальдр. — Проще обернуться камнем и торчать где-нибудь под воротами Асгарда. А что, тихо и безопасно!

— Судьбу не выбирают, — пожал плечами Ёрм. — Думаешь, нам приятно признавать, что в мире есть силы, которым нам нечего противопоставить? По сравнению с которыми мы — всего лишь теленок, пытающийся бодаться с ясенем? А если уж говорить совсем начистоту…

— Это жутко, — перехватил недоговорённую фразу Фенрир. — Мы с рождения слышали пророчество о том, что Рагнарёк грядет. Жили в его зловещей тени. Но собственными руками приблизить конец мира? Увидеть, как все вокруг полыхнет огнем, и знать, что это целиком и полностью твоя вина? Знаешь, я как-то не готов. Когда-нибудь потом, когда весь Асгард и ты в том числе станете мне костью поперек горла — тогда я отведаю твою кровь на вкус. Тогда, но не теперь.

— Они все требуют, чтобы я перестал быть ребенком, — пробормотал Бальдр.

— Забудь о ней, — негромко и равнодушно посоветовал Ёрмунганд. — Заставь себя забыть. Будет трудно, но другого выхода нет.

— Как сумел забыть ты? — Бальдр вспомнил туманные и неясные слухи о том, что в жизни Великого Змея тоже некогда была женщина, то ли смертная, то ли дева-ваниар, с которой ему пришлось расстаться не по своей воле. — И сколько десятилетий тебе для этого понадобилось, если не секрет?

— Я ушел в океан, у которого нет памяти, — просто отозвался Ёрм. — Обретя покой и со временем поняв, что моя привязанность обернулась бы горем для нас обоих.

Нынешним утром по решению Бальдра они сожгли письма. Все до единого. Расчувствовавшаяся Рататоск пыталась уберечь парочку, твердя, что они пригодятся сказителям и историками будущего, но Бальдр был непреклонен. В огонь — значит, в огонь! Пусть горит, пусть полыхает, исходя дымом и пеплом.

— Я ухожу, — сказал Ёрмунганд, когда отполыхавший свое костер рассыпался кучкой углей и обуглившихся поленьев. — Хватит с меня прекрасного Асгарда. Хотя быть трактирщиком мне понравилось.

— Можно тебя проводить? — Рататоск шмыгнула носом.

— Конечно.

Навьючив на спину свой видавший виды дорожный мешок из шкуры дракона, Ёрм зашагал к побережью — по тропе меж высоких, начавших облетать зарослей ковыля и серебристой полыни. Фенрир, Рататоск и Бальдр тащились следом. Хотелось забраться куда-нибудь в глушь, обратиться малым зверьком, затаиться в норе, стать одним целым с желтеющими деревьями и вянущей травой. Ничего не знать, ни о чем не думать.

Невесть отчего Бальдр ожидал, что выйдя на береговой урез, Ёрмунганд сиганет головой вниз в серые с пенными барашками волны, на лету перевоплощаясь из мрачноватого парня в сверкающего чешуей огромного змея. Но оказалось, что в укромной бухточке пришвартована самая обычная лодка. Ёрм забрался в суденышко, такое хлипкое на вид, а Бальдр и Фенрир оттолкнули его от берега. Налетевший ветер захлопал поднимаемым на мачте косым парусом, старательно залатанным в нескольких местах. Ёрмунганд перебрался на корму, взялся за руль, и лодочка, поймав ветер, как по нитке потянулась к выходу из бухты, рассекая невысокие волны.

Они стояли на камнях и смотрели вслед, пока парус не слился с горизонтом. Между камней шипела и закручивалась воронками вода. Начинался отлив, огромные пучеглазые раки-отшельники спешили за уходящим морем, волоча на себе большие закрученные раковины. Рататоск негромко запела — «Прочь, прочь, прочь от родного фиорда уходит драккар…» — Фенрир подхватил мелодию, а Бальдр отмолчался, не зная слов. Он пытался отыскать среди пляшущих и сверкающих волн верткий челнок, но так и не нашел. С грустью позавидовав Ёрмунганду и его свободе держать путь на все четыре стороны.

Ссорясь из-за добычи, орали чайки. Отдаленной, едва уловимой глазом радугой полыхнул Биврост. Солнце горело и плавилось на ослепительно золотых шпилях Асгарда.

— Матушка намеревается устроить большое торжество, — пропыхтел Бальдр, когда они карабкались по обрывистой тропе наверх. — Ристалищные забавы, песни-пляски и щедрое угощение для любого и каждого. Чтобы поскорее избылась зловещая память о словах вёльвы… ну, и в честь удачного завершения их колдовства. Придете?

— Нет, — отмахнулся Фенрир. — Что я там забыл, на вашем празднике жизни?

— Да, — возразила Рататоск. — Не забывай, ты тоже неотъемлемая часть Асгарда. Нечего отсиживаться в своем медвежьем углу.

— Вашего отца тоже звали… и он вроде как согласился пожаловать, — добавил Бальдр.

— Тогда мы тем более придем! — слегка оживилась Рататоск. Она всегда любила асгардские празднества, красочные, торжественные и шумные. Может, суета вокруг отвлечет Бальдра от мрачных мыслей?

Асгард, Поле Лучников.