Письма на волю

«Веселая», разносторонняя жизнь, правда? Вот узнала, что снова попалась Л., а через неделю — что села З. Больно становится от такой вести так, что места себе не находишь. Девчата еще света совсем не видели, не подлечились даже после тюрьмы, потому что все время были безработными (безработица и так огромная, а тех, кто сидел в тюрьме, вообще не хотят принимать на работу) или зарабатывали по сорок, шестьдесят, девяносто злотых, и вот — снова тюрьма, голодовки. Не насладишься даже работой, не «оплатишь за тюрьму», как опять садись. Но послушаешь, что говорит такая Л. или такой К., и боль сразу сменяется радостью, гордостью — с такими мы победим фашизм!

Коммунаркам коммуны имени Фрунзе.

Милые товарищи коммунарки, посылаю вам горячий привет за ваши подарки и ваше письмо. Вместе со мной благодарят вас и мои товарищи, ибо это была радость не только для меня.

Все мы много раз рассматривали ваш подарок, любовались им, хвалили работу и повторяли: «Как нам не быть крепкими духом, когда о нас думают наши свободные сестры, когда через границы они протягивают нам руки».

Родные, дорогие! Знайте, что вы влили в нас целое море силы, что вы помогаете перенести в будущем еще не одну голодовку, просидеть не один еще год в мрачных стенах, где издеваются, где размахивают фашистским кнутом.

С волнением читали мы о ваших обобществленных хозяйствах. Будет такое время, когда мы из-за границы не только сможем поехать, но сами явимся членами одной великой коммуны. А пока что работайте, дорогие! Объединяйте вокруг себя возможно больше деревень, а мы за границами СССР, несмотря на расстрелы, несмотря на тюрьмы, объединим рабочих и крестьян для борьбы за свободу, за советскую Польшу.

Крепко жму ваши руки. Пишите о своей жизни.

13 января 1930 г.

Подруге Ф. Слуцкой[64].

…Могу тебе похвастать: я отсидела уже четыре года, шесть месяцев и семнадцать дней. Ты понимаешь, как это много? Но осталось еще тоже немало, почти столько же. Пролетит и это, правда? Соскучилась я по свободе, по работе особенно. Но зато как буду радоваться, когда опять буду на воле! Ведь копится энергия изо дня в день, из года в год. Сколько же ее соберется? А работы на свете ведь много, ой как много!

Тогда же

Подруге Г.

Какая огромная, небывалая радость у меня! Представь себе, что на днях я получила прекрасный подарок, присланный мне друзьями. Теперь вся сияю от восторга…

А ты так трогательно меня утешаешь! Ведь целые потоки слез можно осушить такими утешениями и ободрениями, а мне так только приходится влезть на крышу и кричать «кукареку!». Теперь вот я бы это охотно сделала, но уже поздно — сегодня мы уже на прогулку не выйдем…

Знаешь, странно мне себе представить, что меня в самом деле помнят, знают и ждут. Радостно и странно: наперекор и годам, и расстояниям, и всем бесчисленным препятствиям. Хорошо жить на свете, очень хорошо!

Да, я знаю, что меня ждет очень много хорошего и красивого, знаю и то, что будет еще в сто тысяч раз больше, чем я могу себе вообразить. Не особенно охотно соглашаюсь я на то, чтоб все это отложить на годы, но… к сожалению, никто у меня не спрашивает.

А пока жизнь идет у нас своим чередом. Представь себе, что и теперь у меня нет времени заниматься. Хорошо, что еще много времени впереди, а то совсем стыдно было бы мне вернуться к вам. Люди думают: «Сколько лет сидела в тюрьме, ведь профессором можно было бы стать». А тут совсем не так.

У нас уже давно зима. Снега-то еще нет, но земля мерзлая, холодно, ветрено, а льдины плывут по реке все медленнее. Скоро она станет. Соскучилась я по настоящей зиме. Давно уже такого снега не видела..

19 января 1930 г.

Подруге В. Хмелевской.

Часто вынимаю и долго-долго разглядываю присланный вами подарок. Кажется мне, что всю жизнь буду я его беречь, как самую дорогую память. А письмо было таким прекрасным дополнением к подарку, что само по себе является интереснейшим документом эпохи, точно так же, как творчество того старика колхозника, о котором ты мне писала. Как это понравилось всем нашим девчатам! Они просили это несколько раз прочесть, а теперь все вспоминают, повторяют. Нет, что там много говорить! Времена мы переживаем такие, что жить и не часы считать, а минуты, ибо каждая уносит нас вперед на дни, на годы. И хорошо то, что процесс этот происходит (хотя и совсем в других формах) повсюду. Вот в чем сила, в чем суть. Но об этом в другой раз…

Теперь я должна оправдаться перед тобой. Когда я писала «незнакомые», я совсем не хотела вас этим как-то задеть, а думала так совсем искренне, ибо не могла себе представить, не знала попросту, что я за те годы, которые провела вдали от вас, не только не растеряла своих старых друзей, но и нашла много других среди вас.