Письма Никодима. Евангелие глазами фарисея

— Не защищай меня, Марфа, — прервала сестру Мария. — Равви сказал правду: я люблю вас недостаточно сильно, не так, как вы меня любите. Но я так страшно боюсь за Него… — Ее глубокий мелодичный голос, который перед этим показался мне безжалостным, вдруг сорвался и замер на одной ноте: так летящий вниз камень может неожиданно замереть, запутавшись в густых ветвях. — Если бы Лазарь умер, это было бы великое несчастье. Я бы тогда плакала до конца моих дней. Я бы никогда себе не простила, что так заплатила за его доброту… Но… Но если с Ним что–нибудь случится… — она прижала кулак к губам, — то тогда все люди… и камни… должны… — Она широко раскрыла глаза, словно увидела что–то страшное. — Нет! Нет! Нет! — крикнула она. — Этого нельзя допустить!

Я снова погладил бороду: этот жест помогал мне думать. Если бы Руфь была жива, и если бы я был уверен, что Он сумеет исцелить ее, то я бы не сомневался ни секунды. Неожиданно в моей памяти всплыли Его слова, Его горестный предостерегающий крик: «Блудницы опередят вас на пути в Царство…» Я посмотрел на Марию так, словно увидел ее впервые. В ее взгляде горела слепая верность и беззаветная преданность. Такое выражение лица и такую степень напряженности я видел только на лице Симона. Но у Симона лицо тупое и бессмысленное, а у Марии, напротив, несказанно прекрасное. На нем не видно и следа прежних грехов: как будто она их никогда не совершала, как будто она их не стыдилась. На этом лице новое чувство стерло следы прежних поцелуев. Я перевел взгляд на Марфу. Бедная Марфа! Ее я понимал лучше. Она не могла бы сделать выбор так решительно, как ее сестра. У нее новая любовь не стирала всего того, что было перед этим. И это было мне понятно. Хотя я тоже так многого жду от Учителя… Жду? Мое перо само вывело это слово. Чего я могу от Него ждать? Руфь умерла. Его Царство — это разве что Царство мечты и сна… Он не Мессия… А я и Марфа — обычные люди. Мы знаем цену боли, цену человеческим привязанностям. Мы боимся того, что может случиться.

— Что же я могу вам посоветовать? — буркнул я. — Я думаю, что вы должны спасать брата, — пересилил я себя и продолжал, словно ворочая камни. — Если Учитель придет в Иерусалим, то Ему может тут грозить опасность. Но если Он появится только у вас в Вифании, то об этом никто не узнает. Предупредите Его только, — проговорил я, стиснув зубы, — чтобы Он не появлялся в городе.

— Какой же ты мудрый, равви! — воскликнула Марфа. Она улыбнулась, хотя по щекам ее текли слезы. Мария не вымолвила больше ни слова. Она сидела низко опустив голову, с видом человека, который сказал все, что имел сказать.

— Наверно, вам некого послать за Ним? — сообразил я. Во мне проснулась потребность действовать вопреки себе, своим мыслям, своему горю. — Хотите, я пошлю в Ефраим моего Агира? Это толковый парень, Он найдет Его и проводит к вам.

Они поклонились мне с почтением и благодарностью.

Прошла, однако, целая неделя, пока Агир вернулся Он пришел утомленный с дороги, в грязной и мокрой симле, с облепленными грязью ногами. Агир — мой верный слуга, и я использую его только для поручений, в которых требуется человек доверенный. Еще его отец служил в доме моего отца. У меня нет от него тайн, к тому же мне известна его находчивость. Я не сомневался, что он найдет Учителя, даже если бы Тот скрывался в самой убогой деревушке.

— Ты нашел Его? — спросил я. Я так ценил Агира, что даже позволял ему сидеть в моем присутствии.

— Нашел, равви, — ответил он. — Я нашел Его, и Он уже в пути. Если ты хочешь Его увидеть, то отправляйся в Вифанию прямо сейчас. К вечеру Он туда доберется…

— Однако ты долго Его искал…

— Не так уж долго, равви. Правда, Его не было около Ефраима: Он ушел за Иордан. Но когда я, наконец, отыскал Его там, то Он не сразу согласился идти.

— Не хотел идти?

— Странный Он Человек. Когда я сообщил о болезни Лазаря, Он только усмехнулся, а потом сказал своим ученикам: «Болезнь эта не грозит смертью, но через нее прославится Сын Человеческий». И больше ни слова о том, чтобы идти в Вифанию. Я не знал, что и думать. В самом деле, равви, удивительный Человек. Кажется, что Он все знает, но Он поступает так, будто не знает ничего. Я уже было собрался идти обратно, но через пару дней Он сам подозвал меня к Себе и попросил еще раз рассказать о болезни Лазаря. А потом повернулся к своим: «Пошли в Иудею». Услышав это, Его ученики начали кричать, чтобы Он не ходил туда, потому что там Ему грозит смерть. Однако Он сказал: «Пока день, человек видит ясно свою дорогу и не спотыкается, но когда приходит ночь, то он может упасть. Идемте. Наш друг Лазарь уснул. Надо его разбудить». — «Если он спит, — рассудили ученики, — это значит, что он выздоравливает. Сон — лучшее лекарство…» Тогда Он покачал головой: «Лазарь уснул сном смерти. Он мертв…»

— Откуда Он об этом узнал? — удивленно воскликнул я. Три дня назад до меня дошла весть о смерти брата Марфы и Марии. Бедняга так и не дождался Учителя. Он тихо угас на рассвете, как задутый светильник.

— Не знаю, — пожал плечами Агир, — не знаю…