Письма о добром

А как все-таки строить, если строить нужно рядом со старыми зданиями? Единого метода не может быть предложено, но, во всяком случае, новые здания не должны заслонять собой старые исторические памятники, как это случилось в Новгороде (церковь Климента на Иворове улице и церковь Дмитрия Солунского на Славкове улице) и в Пскове (церковь Сергия с Залужья против гостиницы «Октябрьская» или громадное здание кинотеатра вплотную к кремлю). Невозможна также никакая стилизация. Стилизуя, мы убиваем старые памятники, мы делаем их трудно отличимыми от новых, а иногда невольно пародируем подлинную красоту.

Если необходимо строить среди старых домов, то новый дом должен быть «социален», он должен сохранять вид современного здания, но не конкурировать со старой застройкой ни по высоте, ни по своим прочим архитектурным модулям. Должен сохраняться тот же ритм окон, этажей, должна быть согласована окраска.

Есть, впрочем, случаи необходимости «достройки» ансамблей. Так, например, на мой взгляд, удачно закончена застройка Росси на площади Искусств в Петербурге домом на Инженерной улице, выдержанным в тех же архитектурных формах, что и вся площадь. В данном случае перед нами не стилизация, ибо дом в точности совпадает с другими домами площади. Есть смысл в Петербурге так же точно закончить и другую площадь, начатую, но не завершенную Росси, – площадь Ломоносова. В дом Росси на площади Ломоносова «врезан» доходный дом XIX века.

Вообще же следует сказать, что петербургские дома второй половины XIX века, которые принято бранить за безвкусие, обладают той особенностью, что не так уж резко контрастируют с домами великих архитекторов. Архитектура второй половины XIX века, при всех ее недостатках, социальна. Взгляните на Невский проспект: дома второй половины XIX века не портят его, хотя их и очень много на участке от Фонтанки до Московского вокзала. Но попробуйте заменить их новыми домами в современном стиле, и весь Невский проспект, на всем его протяжении, будет безнадежно испорчен. То же, впрочем, случится, если эту «неинтересную» часть Невского стилизовать под ту, что лучше сохраняет старую застройку XVIII и первой половины XIX века – от Адмиралтейства до Фонтанки. В Ярославле непременно надо сохранять рядовые дома XIX века, иначе получится, что Древняя Русь и Россия XVIII и XIX веков окажутся представленными главным образом церквами. Однако между настоящим и прошлым должны существовать связующие элементы, чтобы город во всей своей исторической данности воспринимался как единое целое. Необходимы архитектурные переходы. Ими обычно и служит рядовая застройка.

Культурное прошлое нашей страны должно быть понято не в своих частях, а в своем целом. Необходимо не только сохранять отдельные здания или отдельные пейзажи и ландшафты, но сохранять самый характер и природный ландшафт. А это значит, что новое строительство должно меньше противостоять старому, чтобы оно с ним гармонировало, чтобы сохранялись бытовые навыки народа (это ведь тоже «культура») в своих наилучших проявлениях. Чувство плеча, чувство ансамбля и чувство эстетических идеалов народа – вот чем должен обладать и градостроитель, и в особенности строитель сел. Архитектура должна быть социальной.

Письмо сорок третье Еще о памятниках прошлого

Позволю себе начать это письмо с некоторых впечатлений.

Вот одно из них. В сентябре 1978 года я был на Бородинском поле вместе с замечательнейшим энтузиастом своего дела – реставратором Николаем Ивановичем Ивановым. Обращали ли вы внимание на то, какие преданные своему делу люди встречаются именно среди реставраторов и музейных работников?

Они лелеют вещи, и вещи платят им за это любовью. Вещи, памятники дарят своим хранителям любовь к себе, привязанность, благородную преданность культуре, а затем вкус и понимание искусства, понимание прошлого, проникновенное влечение к людям, их создавшим. Настоящая любовь к людям ли, к памятникам ли никогда не остается без ответа. Потому-то люди находят друг друга, а ухоженная людьми земля находит любящих ее людей и сама отвечает им тем же.

Именно такой, внутренне богатый, человек и был со мной на Бородинском поле. Пятнадцать лет Николай Иванович не уходил в отпуск: он не может отдыхать вне Бородинского поля. Он живет несколькими днями Бородинской битвы и днями, которые предшествовали битве. Поле Бородина имеет колоссальное воспитательное значение.

Я ненавижу войну. Я перенес ленинградскую блокаду, обстрелы мирных жителей фашистами с позиций на Дудергофских высотах. Я был очевидцем героизма, с каким защищали наши люди свою Родину, с какой непостижимой стойкостью сопротивлялись врагу. Может быть, поэтому Бородинская битва, всегда поражавшая меня своей нравственной силой, обрела для меня новый смысл. Русские солдаты отбили на батарее Раевского восемь ожесточеннейших атак, следовавших одна за другой с неслыханным упорством.