Письма о духовной жизни

Игумен Иероним без особого желания принял обязанности настоятеля. Он чувствовал себя уже слишком старым и слабым для руководства монастырскими делами и любил говорить, что он «ненастоящий игумен». Так и не смогли уговорить его переехать из скромной келлии на второй этаж главного здания, в игуменские покои. Старец продолжал жить прежней жизнью, несмотря на свое новое положение. Его крестом, кроме монастырских забот, стало еще бремя болезни. Через несколько лет все это свело отца Иеронима в могилу.

В письме к Елене Акселевне отец Иоанн пишет: «Вот скоро, шестого июня, сорокоуст игумену Иерониму кончится. Кто-то будет другой игуменом, прошу тебя, молись, чтобы Господь избавил меня от этого ига» (30.05.1952).

Новым настоятелем избран был иеромонах Нестор. До этого он исполнял должность казначея и всю свою монастырскую жизнь занимался церковным пением, был регентом и певцом. Поскольку монастырь принадлежал тогда Русской Православной Церкви [воссоединение с Матерью-Церковью произошло в октябре 1945 г.], нужно было новому настоятелю прибыть в Ленинград для посвящения в игумены. С отцом Нестором в Советский Союз поехал также и отец Симфориан. «Отцу Нестору с отцом Симфорианом паспорта за границу пришли, теперь ждут визу; когда получат – поедут в Россию», – отметил в своем письме отец Иоанн.

Уже следующей весной игумен Нестор слег на несколько недель. Суставной ревматизм в ногах вызывал у него постоянные мучения. «Игумена лечат электричеством. Месяц должен лежать и никуда не ходить. Худые у него ноги. Ты пишешь: „Беда будет, если заболеет“, не так ты думаешь: если и умрет, найдется игумен» (12.05.1953).

Игумен Нестор после этого жил еще четырнадцать лет и, не жалуясь на свои недуги, управлял постепенно сокращавшейся братией обители.

Монастырские будни

Когда монастырь переместился в Финляндию, отцу Иоанну было шестьдесят семь лет. В то время он еще был силен физически. Иногда выполнял и тяжелые работы: летом – в поле, зимой – рубил дрова. С годами силы стали таять, пришлось уменьшить физическую нагрузку. Подобно другим монахам, он все-таки до самой последней возможности старался круглый год хотя бы понемногу работать на свежем воздухе.

На монастырский двор по осени привозили большие груды хлыстов, и старцы, каждый в меру своих сил, распиливали их на дрова «для веселости души и для здоровия». Из писем отца Иоанна к Елене Акселевне можно узнать о настроении, царившем во время работы, и о многом другом, чем жила монашеская община: «Вторую неделю служил совершенно здоровым, а теперь хожу дрова пилить с отцом Виктором». Летом: «По Божией милости я смог принять участие в сенокосе. Начиная с понедельника будем жать рожь». С наступлением осени: «Слава Богу, летние работы кончились с большим успехом. Погода благоприятствовала. Теперь братия ходят в лес дрова пилить».

Если старец в свободное от богослужений время не работал на улице или не гулял на свежем воздухе, он уединялся в своей келлии. Особенно зимой отец Иоанн любил бывать в уединении, чтобы углубляться в молитву, в книги…

Главным занятием отца Иоанна в свободное от монастырских послушаний время была переписка с его духовными чадами. Почти до самого последнего своего дня он посылал им весточки. Духовные дети старца, его друзья всегда получали от него поздравления с праздниками Рождества и Пасхи. Открытки с поздравлениями получала, конечно, и Елена Акселевна. «К празднику Святой Пасхи я выслал шестнадцать поздравительных открыток. Сам их нарисовал. Пошлю и тебе такую же». Инна Коллиандер, художница, супруга писателя Тито Коллиандера, тоже вспоминает, что получила от отца Иоанна пасхальную открытку, им нарисованную. К сожалению, открытки со временем затерялись.

В келлии отца Иоанна несколько месяцев были часы с кукушкой. Как-то, будучи в Хельсинки, он увидел такие часы и непременно захотел иметь подобные. Елена Акселевна вспоминает, что отец Иоанн иногда был как маленький ребенок. Если что-то начинало его интересовать, он обязательно хотел это приобрести. Какое-то время «кукушка» утешала старца, но впоследствии он от нее отказался, переслал своей корреспондентке.

Часы эти все еще висят в квартире Елены Акселевны. Доктор Виир регулярно заводит их, кукушка кукует и приветствует старушек в напоминание об отце Иоанне.

Почти во всех письмах старца к Елене Акселевне содержатся упоминания о еде. Постороннему и не знающему обычаев монастыря это может показаться странным. Поэтому нужно кое-что объяснить.

В Новом Валааме старцы-монахи жили крайне бедно, по мнению многих, даже в нечеловеческих условиях. Монастырь был общиной иноков преклонного возраста. У них, по понятным причинам, не было ни сил, ни желания добиваться принятого в то время уровня бытовых условий.