Письма о духовной жизни

После сего, само собою понятно то, что дальше говорит Сперанский: „имев счастье пройти эти пути, находишься, или, точнее, считаешь себя внутри храма, —сознаешь, что есть религия внутренняя, богопочтение более чистое, и радуешься этому открытию."

„Остановимся нежного,"продолжает Сперанский, „на оценке этого состояния, посмотрим, какой оно доставляет нам свет, какие возбуждает чувства и какое влияниe производит на наши действия."

Остановимся и мы с ним, и прежде, чем коснемся его речи, скажем несколько своих мыслей о том же. Отличительная черта состояния, когда раскрывается царствие Божие внутрь, или, что тоже, когда затепливается неотходный духовный огнь в сердце из отношения к Богу, есть внутрь—пребывание. Coзнание все сосредотачивается в сердце и стоит пред лицем Господа, изливая пред Ним свои чувства, более же всего болезненно припадая к Нему в смиренных чувствах покаяния, с соприсущей готовностью всю жизнь свою посвящать на служиние Ему единому. Такой строй устанавливается каждодневно, с минуты пробуждения от сна, держится весь день, при всех, трудах и занятиях, и не отходит, пока сон не смежит очи. Вместе с образованием такого строя, прекращается все нестроение, которое качествовало внутри до этого момента, в пepиод искания, в это переходное состояние томления, как называет его Сперанский ниже, в этом же письме. Неудержимое брожение мыслей прекращается; атмосфера души становится чистою и безоблачною: стоит одна мысль и память о Господе. Отсюда светлость во всем внутреннем. Все там ясно; всякое движение замечается и достойно оценивается, при умном свете, исходящем отъ лица Господа созерцаемого. Вследствие сего, всякий недобрый помысл и недоброе чувство, приражающиеся к сердцу, в самом зародыше встречают сопротивление, и прогоняются. Тут исполняется то, что советует Филофей Синайский: „от утра стань у входа сердпа, и именем Иисусовым поражай подступающих врагов."Это прогнание недоброго может быть мгновенно, но может длиться часы, дни, месяцы и годы; между тем, существо дела всегда одно, именно то, что ничто недоброе не допускается в сердце, а встречает решительный отпор с минуты сознания недоброты его, и гнание его не превращается, пока совершенно не упразднится от него сердце. Вслед за сим, что ни думается, что ни чувствуется, что ни желается, что ни говорится и ни делается, — думается, чувствуется, желается говорится и делается, по точному сознанию, что все такое не оскорбляет неотступно созерцаемаго Господа, бдагоугодно Ему и сообразно с Его волею. Если же против воли и проскользнет что либо противное, тотчас смиренно исповедуется Господу и очищается внутренним покаянием или внешним испоеданием, так что совесть всегда хранится чистою пред Господом. В награду за весь такой внутренний труд подается дерзновение к Богу в молитве, которая и теплится непрестанно в сердце. Теплота молитвы непрестанная есть дух этой жизни, так что, с прекращением сего тепления, прекращается и движение духовной жизни, как с прекращением дыхания прекращается жизнь телесная.

Этими немногими словами сказано все, что приносит с собою водворение внутрь царствия, или, другими словами, блаженный огнь, возгорающийся наконец в сердце; этим же определяется и существо истинной духовной жизни, или ее существенные отправления. Не вдруг, конечно, все это является в свойственной силе, —бывают и уклонения, и ошибки, и ослабления; но в виду имеется именно это, с тех пор, так ум сочетавается с сердцем, и, утвердясь внутрь, становится на службу пред лице Господа. Об этом и хотел говорить Сперанский; но высказался, не как следует, ограничиваясь немногими намеками, и описывая более нестроения, свойственные предыдущему состоянию. Сделал же так Сперанский потому, что, как я полагаю, такие речи понятнее были другу его, еще не дошедшему до того, до чего дошел уже Сперанский.

Письмо девятое.

Положив рассмотреть свое новое состояние со стороны умовой, сердечной и деятельной, вот что говорит Сперанский в первом отношении:

„Рассматривая с некоторою строгостию сумму сведений, которыми обладаешь в этом состоянии, находишь, что все они сводятся к одной истине, а именно, к той, что Иисус Христос в нас — истина конечно великая, но которая может остаться безплодною, если она не обратится в чувство преобладающее, и останется невозделанною."

Это он намекнул на то, как ум стоит в сердце пред Господом, в том убеждении или чувстве, что Он тут есть, видит, слышит и внимает. Возделывается это умным в сердце молитвенным обращением к Господу, пока это не станет преобладающим чувством; а оно становится таковым вместе с зарождением того состояния, о котором идет речь. Вместе с этим, туман внутренний развевается, и там становится все светло от Господа созерцаемаго, Который есть свет. Вот на это он и намекнул; а что далее следует, то относится к предыдущему состоянию искания и томления.