Письма о науке. 1930—1980

Я очень рад, что товарищ Стецкая будет работать с нами, и мне кажется, что она должна очень помочь делу, а то я так сам загружен, что не справляюсь и делаю упущения.

Вообще подбор кадров — это сейчас самое важное. От того, как удачно мне удастся решить этот вопрос, зависит вся жизнеспособность и сила нашего института. У меня сейчас ядро в 8 человек хороших научных и технических работников. Кругом этого ядра и должен расти институт. Рост этот, чтобы быть успешным, должен быть медленным. Тут, как с детьми, которые, если чересчур быстро растут, отстают в умственном развитии. Мне бы очень хотелось, чтобы меня не торопили в этом направлении.

Меня очень волнует, что до меня доходят слухи, что как будто от меня ждут очень многого. После такого перерыва в работе я потерял чувство своей силы. Но вообще, в научной работе никогда ждать чего-то особого не следует. Если я за 13 лет и сделал несколько удачных вещей, то [из этого] совсем не следует, что я не делал ошибок и глупостей. У меня бывали годы, когда я зря и неудачно работал. И конечно, я заранее не знаю, будет у меня сейчас полоса удач или ошибок. Вы должны быть готовы к этому и решительно ничего не ждать от меня. Единственно, что Вы можете ждать от меня — что я буду работать вовсю, и больше ничего.

Естественно, мне хотелось бы, чтобы моя работа всегда была успешна, но жизнь показывает, что надо много перепробовать, прежде чем добьешься чего-нибудь. Поэтому главное условие работы — это очень высокие темпы. Только когда обеспечена возможность перепробовать много различных путей, ведущих к решению проблемы, скорее нападешь на правильный. Чтобы добиться этих темпов, многое зависит от помощи и организации нашего научного хозяйства. А это в Ваших руках.

Мне очень бы хотелось с Вами поговорить по некоторым общим вопросам <...> нашей науки, поэтому, если у Вас будет для этого свободное время, я буду рад, если Вы меня позовете. Но это, конечно, совсем не к спеху.

Ваш П. Капица

25) Э. Я. ЛАУРМАНУ 26 декабря 1935, Москва

Дорогой Эмилий Янович,

Получил сейчас Ваше письмо. Я на Вас не обиделся и не сержусь, но вот я лучше Вам скажу, как мне все рисуется сейчас.

Вот я тут в Москве решил восстановить свою научную работу. Произошло это не так, как бы мне хотелось, не стоит сейчас об этом много говорить. По я не могу отдать себя во власть обиде и прочего и не видеть, что то, что делается в этой стране, которая всегда оставалась моей (хотя, как Вы знаете, я мог давно порвать с ней), совсем исключительно по своему значению для мировой культуры и для будущего человечества. Может быть, это Вам кажется непонятным, но это так, и Вы увидите, что я прав. Единственно, что меня волнует, [это то], что для моей научной работы, которую я вел в Кембридже, здесь еще условия недостаточно созрели. Но я не думаю, что ошибусь, если буду утверждать, что лет через 5—10 Союзу предстоит ведущая роль в области науки. Только из сочувствия и из-за будущего я согласился тут начать свою работу. Это нелегко, и я это знаю. Нелегко было и в Кембридже нам с Вами пробиваться, но все вышло успешно. Мне кажется, за все 17 лет нашей совместной работы я никогда не давал Вам никаких обещаний, кроме одного: что буду делать все от меня зависящее, чтобы Вам и Вашей семье жилось хорошо; кажется, я выполнял их.

Теперь я в сомнении, смогу ли Вам создать такие же материальные условия здесь, какими Вы пользуетесь в Кембридже, и имею ли я право, так сказать, лишать Вас всех тех материальных благ, которыми Вы обеспечены до конца Ваших дней как штатный работник Кембриджского университета. Поэтому я только и просил Вас приехать на время, 6 месяцев — год, сколько будет Вам угодно, чтобы помочь мне наладить здесь работу, так как это мне трудно одному. Поэтому я просил университет устроить Вам отпуск, так чтобы Вы не потеряли своего места и связанные с ним блага. Мне казалось, что моя просьба проста и не ставит Вас в трудное положение. Поэтому я не стремился ставить перед Вами каких-либо материальных приманок; мне капается, они могли бы даже быть обидными. Но, конечно, мне будет трудно все наладить без Вас и обучить здесь людей, которые могли бы мне помогать. <...>