Письма о провинции

Стр. 306…если <…> отчетливо представить себе эту картину нашей провинциальной торговли и ремесленности, вам, наверное, сделается <…> тошно. — Далее в ОЗ Салтыков, прибегая к данным официальной статистики и критически анализируя их, демонстрировал разительное несоответствие доли мелкой торговли в доходах и налогах по сравнению с крупным капиталом и таким образом обосновывал срочную необходимость введения, взамен действующих, прогрессивного подоходного налога. Эта публицистическая заключительная часть «письма» (см. ее на стр. 510–512 в Т. 7 изд. 1933–1941) была снята автором в изд. 1882, очевидно, в связи с тем, что ее фактические данные устарели, а основанные на них доказательства лишь повторяли общую мысль «письма», уже убедительно раскрытую иными, художественно-очерковыми средствами.

ПИСЬМО ДЕСЯТОЕ

Впервые — ОЗ, 1870, № 3, отд. II, стр. 134–144 (вып. в свет 16 марта).

«Письмо десятое» создавалось, по-видимому, между январем и мартом 1870 г.

При подготовке к изд. 1882 Салтыков сократил «письмо». Приводим два варианта текста ОЗ.

К стр. 308–309, после абзаца «Слушать подобные рассуждения тяжело…»:

Только и слышишь кругом: нет энергии, нет решительности в действиях! И между тем, в то же время, осведомляешься о таких примерах энергии, при которых чувствуешь себя далеко не ловко. Последняя курица моего соседа сделалась жертвою энергии, но так как новой курицы от этого у него не народилось, то он с беспокойством ожидает, что в следующий раз энергия обрушится на нем самом. Другой сосед позволил себе однажды сказать, что энергия для энергии в общем результате равняется переливанию из пустого в порожнее, вдруг объят был повсеместным трясением (он вспомнил, несчастный, что такого рода энергия не всегда пустопорожня, но иногда сопровождается некоторыми сократительными частностями!) и, конечно, в другой раз едва ли решится высказать мысль столь смелую. Никто ничего не делает; никто не производит, не думает, не изобретает, но все трепещут и опасаются. На что, казалось бы, результата удовлетворительнее; однако провинциальная интеллигенция находит, что и этого мало. «Нет энергии!» — вопиет она и, очевидно, домогается уже такого положения вещей, которое так метко охарактеризовано пословицей: шаром покати!

К стр. 314. Кончалось «письмо» в ОЗ следующим текстом после абзаца «Этого-то, по-видимому, и добиваются…»:

Как ни грустно, но справедливость требует сознаться, что похвальбы насчет будущих подвигов строгости становятся в последнее время особенно настойчивыми.

Затруднения, неизбежные во всяком обществе, освобождающемся от устарелых форм жизни, вызывают не сознательное отношение к ним, а какое-то тупое недоумение, разрешающееся угрозами и бранными, малоупотребительными в печати словами. В жизни каждого общества выдаются такие минуты, когда в нем начинается работа самосознания, когда силы его, дотоле разъединенные или скрытые, постепенно группируются и выступают наружу. Такая работа ничего больше не требует, кроме спокойствия, но этого-то именно и не берет себе в толк наша провинциальная интеллигенция. Она теряется при виде этого движения и предлагает тараны и стенобитные машины там, где требуется только благосклонное от них увольнение.

Но будем думать, что это лишь бред наяву и что он, без особенных последствий, пронесется над провинцией, подобно многим другим Бредам, которыми так богаты многодумные головы представителей нашей интеллигенции.

В настоящем «письме» Салтыков выступает против «строгости», то есть беззакония, произвола и административного принуждения, и против поборников «усиления и концентрирования власти» самодержавно-бюрократической системы — «здания строгости», куда крепостники мечтают вновь «засадить россиян». Писатель защищает идею «здоровой жизни» — демократии.

Непосредственным поводом к созданию «Письма десятого» послужили дебаты вокруг готовившегося в то время правительством проекта административной реформы, направленного на усиление единоличной власти губернаторов.[75] О повышенном интересе Салтыкова к этому проекту, призванному законодательно закрепить усиление реакционного курса власти, свидетельствует его письмо от 23 марта 1870 г. к Некрасову (пересланное последним их общему старинному знакомому, высокопоставленному чиновнику В. М. Лазаревскому) с просьбой: «…Нельзя ли на короткое время прочитать проект административно-полицейской реформы» (см. также прим. к стр. 309).