Письма об Индии

Вся группа плясала; телодвижения великого раджи походили на подергивания и очень мало соответствовали его сановной длинной одежде. Черты его лица были ярки и блестящи; лицо было расписано желтой краской, в означение высокого сана; речь его дышала важностью, глаза блистали, и он потрясал в руках крисом из золоченого дерева. Вдруг выбежало на сцену несколько обнаженных человек с деревянными крисами. Вслед за ними явился раджа-неприятель со своей ратью, точно так же блестяще облаченный, с тон разницей, что за его спиной был раскинут павлиний хвост, а в руках его были павлиньи перья, которыми он махал как исступленный. Началось сражение. Пришелец победил, сорвал венец с побежденного и воссел на его трон на витых ножках. Началось поклонение победителю. Потом явился чародей в остроконечной шапке, полуобнаженный, огромный ростом, с огромными длинными ниспадающими волосами, с широкими ожерельями до пояса; лицо исписано таинственными знаками желтой краской. Неистовые песни и пляски продолжались еще, когда я отправился домой, где меня ожидал скромный ужин из остатков утки и курицы. Описанное мною зрелище происходило верстах в 7 или 8 от Коломбо.

[К М. К.]

Цейлон, 20 мая 1841

Я — в 35 милях от Канди, в уединенном доме; лежу на кровати, тщательно закрытой занавеской; по высокой, обширной комнате пробегает ветерок; шторы еле-еле пропускают дневной свет. В моем уединении царствует унылая тишина, изредка прерываемая жужжанием насекомых, криком попугаев и обезьян. Кругом на далекое пространство раскинулись тенистые леса кокосов, бамбука, ареки, джагар, зонтичной пальчатки, кофейных деревьев, коричных лавров и различных ползучих растений… Страшно носиться думой по этим вечно зеленым, мрачным лабиринтам, где бродят бесчисленные стада слонов, где свирепые тигры рыскают по влажным джунглям и где змеи скользят в ананасовых кустарниках.

В этом тенистом острове сумрак воздуха полон электричества. Блистание молнии необыкновенно часто; оно поминутно освещает вершины гор и глубины пропастей, поросших густыми, непроходимыми лесами. Безмолвие прерывается отдаленными раскатами грома, с приближением равноденственных бурь, и унылой стукотней тамтама, раздающейся в чаще лесов, потому что нередко в самой неприступной густоте их сокрыты таинственные храмы, где отправляется первобытный буддизм во всей своей странности.

Если воображение повлечет вас по сырой тропе, под навесом ветвей, сквозь которые никогда не проникает солнце, к одному из таких сельских храмов, вас встретят там степенные, приветливые жрецы в желтых хламидах, с бритой головой и бородой и введут под кров. Здесь запах редчайших цветов наполняет атмосферу, и мерцание лампады с теплящимся кокосовым маслом освещает огромного Будду, высеченного в скале и раскрашенного яркими красками, предпочтительно оранжевой или желтой. Будда, стоя или лежа, занимает всю высоту или всю долготу храма. Эти жрецы, одушевленные доброхотным, простосердечным гостеприимством, тотчас же предлагают чисто изготовленную трапезу, состоящую из растительных припасов. Дети, воспитанные при храмах, окружают с ребяческим любопытством чужака. Одни веют на него опахалами и предлагают студеной воды, другие зажигают огонь и наскоро приготовляют сигаретки из нарванных в саду листьев или потчуют бетелем, сахарным тростником или какими-нибудь чудовищными плодами, которые, кажется, могут только присниться. Один из них, заметив, что прядь моих волос ниспала на глаза, тихонько вынул из-за пояса гребешок и предложил мне его очень серьезно и не говоря ни слова. (Сингалы обращают большое внимание на волоса, которые носят очень долгими.) Угощение совершается с безмолвной почтительностью…

Эти лесные священнодействователи внушают ученикам своим благосклонность и кротость, образуя из них спокойных и добрых людей. Этими свойствами отличаются сингалы — уроженцы Цейлона, которые проводят жизнь добродетельно и однообразно. Люди, живущие в этой чудо-прекрасной стране, счастливо созданы: черты лица их благородны, выражение кротко и простодушно; они отличаются статностью, высоким ростом, приятностью телодвижений, роскошью долгих черных волос, которые ниспадают волнистыми прядями или заплетенными косами на темно-медяные плечи. Простая одежда их состоит из белой, красной или пестрой ткани, которая красиво облегает поясницу.

Иногда ввечеру необычайный грохот поражает изумленного чужестранца; нестройный звук грубых орудий потрясает воздух и оглашает леса. Гнусливый голос тибетского фагота терзает слух, но блеск зажженных факелов освещает процессию торжественного переезда на слонах останков Будды из одного храма в другой. Смоляные факелы распространяют запах похоронного фимиама. Это фантастическое шествие при барабанном бое, которому слабо вторят колокольчики, украшающие упряжь чудовищных животных, и строгое выражение лиц, озаренных пламенем горящей смолы, представляет фантасмагорию, которая, с удалением этого поезда, кажется сновидением.