Письма об Оккультной Медитации

Второе: научиться воспринимать конкретное, четко выявлять места, занимаемые в схеме вещей различными оболочками, через которые приходится проявляться столь любимой им жизни. Он обязан работать со своим ментальным телом, подвести его к хранилищу истин, прежде чем он сможет пройти намного дальше.

Третье: познавая микрокосм, свою малую систему духа-материи, уяснить двойное значение макрокосма.

Раньше он просто знал огонь, который горит; теперь он обязан понять и работать через огонь, который выстраивает, переплавляет и развивает форму. Ему придется благодаря медитации освоить тройственное применение Огня. Последняя фраза имеет очень большое значение, я хочу это подчеркнуть.

10 августа 1920

Оккультная форма

Два дня назад мы изучили метод, благодаря которому мистик достигает единства, и очень кратко обрисовали путь, следуя которому он пытается прийти к своей цели. Сегодня мы столь же кратко разберем стезю оккультиста, его медитацию в отличие от медитации мистика, потом покажем, что обе должны соединиться и их индивидуальные элементы должны слиться в одно целое.

Линия формы есть для оккультиста линия наименьшего сопротивления, и в связи с этим я приведу одно соображение. Поскольку мы признаем этот факт, можно с уверенностью ожидать в настоящее время быстрого развития оккультного знания и появления нескольких истинных оккультистов. С приходом Седьмого Луча, Луча Формы или Ритуала, нахождение оккультного пути и усвоение оккультного знания сильно облегчаются. Оккультиста поначалу больше интересует форма, через которую проявляется Божество, чем Само Божество, именно в этом сначала заключается фундаментальное различие между обоими типами. Мистик в процессе поиска «Я» устраняет или пытается трансцендировать ум. Оккультист благодаря своему интеллектуальному интересу к формам, вуалирующим «Я», и используя принцип ума на обоих его уровнях, достигает того же. Он распознает вуалирующие оболочки. Он посвящает себя изучению законов, управляющих проявленной Солнечной системой. Он концентрируется на объективном и в свои ранние годы может иногда пренебрегать ценностью субъективного. В конечном итоге он приходит к центральной жизни, устраняя — благодаря сознательному знанию и контролю — оболочку за оболочкой. Он медитирует над формой до тех пор, пока форма не теряется из виду и создатель формы не выявляется как всё во всем.

Ему, как и мистику, необходимо сделать три действия:

Он обязан усвоить закон и применять этот закон к себе. Жесткая самодисциплина — вот его метод, и это правильно, так как опасности, угрожающие оккультисту, не чета таковым мистика. Гордость, эгоизм, владение законом из любопытства или жажды власти должны быть выжжены из него, прежде чем ему могут быть доверены тайны Пути.

В медитации он обязан — через выстроенную форму — концентрироваться на внутренней жизни. Он обязан искать тот внутренний горящий огонь, что насыщает все формы, заслоняющие божественную жизнь.

В ходе научного изучения макрокосма, «царства Божьего снаружи», он должен добиться того, чтобы обнаружить это царство и внутри.

Стало быть, именно здесь точка слияния мистика и оккультиста. Здесь оба пути соединяются. Выше в письме я упоминал о том, что ясновидящему интересно отмечать различия в формах, выстраиваемых мистиком и оккультистом в медитации. Опишем некоторые из них, хотя до тех пор, пока вы не обретете подобное видение, мои слова могут остаться для вас пустым звуком.

Оккультные и мистические формы, видимые ясновидящим

Медитирующий мистик выстраивает перед собой и вокруг себя неопределенную, только зарождающуюся, туманную форму, причем так, что сам он образует центр этой формы. Согласно тенденции его ума, ядром формы может быть какой-нибудь его любимый символ, такой как крест, алтарь или даже представляемый им образ одного из Великих. Форма окутана клубами преданности и пульсирует цветными потоками, олицетворяющими устремленность, любовь и пылкую страсть. Эти потоки необычайно чистых и ярких цветов воспаряют вверх и поднимаются на большую высоту. Способностью человека устремляться и любить определяются плотность и красота восходящих потоков; в соответствии с устойчивостью его темперамента определяется четкость того внутреннего символа или образа, вокруг которого циркулируют цветные потоки.