Письма по кругу (Художественная публицистика)

Уж если так обстоит дело с нашим собственным достоянием, с текстами наших лучших немецких авторов, то с переводной литературой все намного сложнее. Число подлинно классических переводов невелико: сюда относится немецкая Библия Мартина Лютера, немецкий Шекспир Шлегеля и Тика[4], шедевры, долгое время помогавшие нашему народу узнавать эти великие произведения. Но и они не вечны! Та же Лютерова Библия, например, уже не была бы понятна большей части нашего народа, если бы ее непрерывно не перерабатывали, приноравливая ее язык к требованиям времени. Написанная языком начала XVI в., Лютерова Библия превратилась в архаизм, непонятный современным немцам. А недавно появилась совершенно новая Библия, выполненная под руководством Мартина Бубера[5], в которой трудно узнать привычную книгу нашего детства до того изменился ее облик. Единственное в своем роде исключение итальянский народ со своим Данте, из поэмы которого очень многие итальянцы до сих пор знают наизусть целые страницы. Ни один европейский поэт не смог достичь подобного возраста, не подвергаясь адаптациям или даже переводам на современный язык. Что касается нас, в каком немецком переводе читать Данте вообще неразрешимый вопрос, каждый из них дает только приближение, и, если то или иное место в тексте захватывает нас, мы жадно устремляемся к подлиннику и силимся понять сердцем староитальянский язык, на котором обращаются к нам досточтимые строки.

Мы переходим к нашей задаче - составлению библиотеки всемирной литературы, и сейчас же сталкиваемся с общим законом всей истории человеческого духа: самые старые книги меньше всего устаревают. То, что модно и привлекательно сегодня, может завтра оказаться на свалке; то, что ново и интересно сегодня, послезавтра будет забыто. Но то, что сумело пережить столетия, не затеряться в человеческой памяти, таковым останется и на нашем веку.

Начнем с самых древних и чтимых памятников человеческого духа - со священных писаний и сказаний. Помимо всем нам знакомой Библии, я ставлю на полку нашей библиотеки ту часть древнеиндийской мудрости, которую называют ведантой, в форме подборки из «Упанишад»[6]. Сюда же поместим избранные места из проповедей Будды, а равно и подаренный нам Вавилоном «Гильгамеш»[7], грандиозный эпос о герое, вступившем в борьбу со смертью. Из Древнего Китая возьмем беседы Конфуция, «Дао дэ цзин» Лао-цзы и чудесные притчи Чжуан-цзы[8]. Здесь отражены основные темы всей древней литературы: стремление к закону и порядку, воплотившееся в Ветхом завете и у Конфуция, вещие поиски избавления от пороков земного бытия, о которых говорят индусы и Новый завет, вера в вечную гармонию по ту сторону беспокойного и пестрого мира явлений, почитание природных и духовных сил и почти одновременное с этим ясное или смутное предчувствие, что боги - только символы, что величие и слабость, восторг и мука жизни в руках самого человека. Все умозрение отвлеченной мысли, вся многогранность словесного искусства, вся скорбь о бренности нашего бытия, все возможности утешения и юмора, противостоящие этой скорби, уже выразились в этих немногих книгах. Сюда же следует присовокупить подборку классической китайской лирики.

Из более поздних творений Востока нашей библиотеке не обойтись без собрания сказок «Тысяча и одна ночь», этого источника нескончаемых удовольствий и самой богато иллюстрированной на свете книги. Хотя все народы мира сочиняли восхитительные сказки, одной этой волшебной книги поначалу хватит для нашей коллекции, которую нам стоило бы дополнить немецкими народными сказками в собрании братьев Гримм. Весьма желательной была бы для нас антология персидской лирики, но, к сожалению, такой книги в немецком переводе нет, хотя, например, Хафиза и Омара Хайяма переводили часто.