Письма прошедшего времени

– О, сегодня мой любимый суп – чисто картофельный! – восклицал он, садясь за стол после рабочего дня. Я не понимала, сколько было горькой иронии в его радостном восклицании. Это сейчас, анализируя то время конца пятидесятых годов прошлого века, понимаю, как бедно мы жили. И тогда «чисто картофельный» суп был самым вкусным, горячим, ароматным. Мелкие кусочки картофеля плавали в желтоватом картофельном бульоне, а бульон был в меру солёным и насыщенным картофельным запахом, смешанным с запахом лаврового листа, который всю жизнь добавлялся родителями во все первые и вторые блюда.

В один из наших приездов в Москву – мне было тогда лет шесть-семь – бабушка накрыла стол. В центре стола стояла большая салатница с салатом оливье. Нет, тогда я не знала названия этому популярному салату. Но я хорошо запомнила его содержимое ещё и потому, что мама, дождавшись, когда бабушка выйдет из комнаты, громким шёпотом всем нам приказала салат не есть!

– Не вздумайте есть это! – восклицала она. – Мало ли что там понамешано! И какими руками эта гадость делалась!

Я рассматривала горку салата в своей тарелке, и мне очень-очень хотелось его съесть. Завораживал не столько запах этого кушанья, сколько зелёный горошек, который я видела впервые в жизни. Мне казалось, это ягоды – сочные, сладкие, тающие во рту. Но строгий взгляд мамы останавливал. Этот взгляд зорко следил за нами. У мамы со свекровью были сложные отношения, маме во всём виделся подвох – и она всем своим нутром стремилась предостеречь нас от опасности.

У бабушки была высокая кровать, белое покрывало с кружевами понизу спускалось до самого пола, и что там под кроватью – неизвестно! Но очень интересно. Меня туда манило, тянуло. Там была тайна. Дождавшись, когда в комнате никого не будет, я нырнула в эту завораживающую темноту…

Бабушка жила в коммунальной квартире. Длинный коридор и четыре комнаты. В большой общей кухне – четыре стола. Можно подходить только к своему столу и ни в коем случае к чужому. До сих пор, с болью в сердце, помню запах подъезда, квартиры, кухни, помню окна – огромные, сверкающие чистыми стёклами, и высоченные потолки с замысловатыми вензелями и рисунками. Это был мир, который должен был быть моим. Но он им не стал. Это уже другая история…

Итак, я под кроватью. Вдоль стены – коробки, ящички, свёртки. Бабушка работала в сфере торговли. Одаривала нашу семью одеждой, посудой, подарками на разные случаи жизни. Хорошо помню, как тяжелы были чемоданы, когда мы в очередной раз покидали Москву…

Обследовав подкроватное богатство, я подползаю к тазику, накрытому полотенцем. Приподнимаю его, а там – салат! Салат, который нам запретили есть. И в нём – зелёные ягоды! Которые я никогда не пробовала, но так желала их вкусить, разжевать, насладиться незнакомым вкусом.

Достав «ягодку», кладу её в рот, жую – и прихожу в состояние шока: ягодка солёная! Невкусная! Пришлось выплюнуть. Зато с удовольствием отведала кусочки колбасы. Я их тщательно выковыривала из салата до тех пор, пока меня не вытащили за ноги из-под кровати и не отпороли отцовским ремнём. За салат, в котором я копалась руками, за непослушание запрету – не есть эту «гадость», и за все грехи, нынешние и будущие.

Я стойко выдержала это наказание. Потому что никто меня не защитил, не пожалел. А слёзы, как известно, льются рекой тогда, когда кто-то прижмёт, защитит и пожалеет. В этот день меня осудили все. Но зато я впервые в жизни ела салат оливье под кроватью, руками, выбирая колбасу, которая для меня была такой же диковиной, как и зелёный горошек…

Письмо 13. Про пальто

В альбоме лежат фотографии. Они сделаны весной 1953 года. Мне год. Папа держит меня на руках, а мама – рядом. На фото мама в новом пальто. Отец купил его той же весной в Москве, в ГУМе, отстояв почти сутки в жестокой очереди. Отец много раз с восторгом рассказывал об этом. Особенно о том, как почти ввязался в драку со спекулянтами – те чуть не вырвали из рук добытую столь долгим стоянием вожделенную вещь.

Пальто было дорогое, сшитое из шерстяного сукна, а точнее – из лодена. Длинное,прямое, с подплечниками. Подплечники в то время вошли в моду, и такой силуэт очень шёл маме. Хорошо помню это пальто синего цвета. Тёмно-синего, почти чёрного. Ткань на ощупь плотная, но мягкая и ворсистая. Её приятно было поглаживать рукой снизу вверх. А когда сверху вниз – ткань сопротивлялась, ершилась и становилась темнее. На пальто пришиты большие пуговицы и очень украшают его.

Сшитое в классическом английском стиле, оно очень долго не выходило из моды. Мама любила его носить нараспашку. Она не любила никакого насилия одежды над собой, никаких застежек под горло и свитеров с высоким воротом. Была открыта для всех.

Почему я его так хорошо помню? Всё просто. Я росла – а мамино пальто оставалась одним и тем же. Всегда с ней и на ней. Во все сезоны.

Мама была аккуратной и умела беречь вещи. Это сейчас я знаю, что синий цвет очень сильно выгорает на солнце, а тогда…