Письма. Рабочие дневники. 1942–1962 гг.

Каково это — вдруг ощутить себя популярным и узнаваемым? Насколько для АБС это было неожиданным? Или любой начинающий писатель в глубине души уверен в том, что будет знаменит?

Александр. Москва, Россия

Насчет других «начинающих» сказать ничего не могу. Мы же никакой особенной славы от судьбы не ждали никогда — для нас главное было: стать профессионалами и писать не так, как все остальные. Так что, когда я на сдаче экзаменов по вождению обнаружил вдруг, что инспектор ГАИ знает нашу фамилию и читал «Путь на Амальтею», я, помнится, был потрясен до глубины души.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 7 МАЯ 1962, М. — Л.

Здравствуй, брат.

Получил твое письмо. Очень рад, что ты стал шофером. Рад, что ГАИ читает наши вещи. Паки рад, что ты теперь можешь заняться нашими делами вплотную.

Твои ламентации по поводу заголовка, имени, скорчера и прочего меня раздражили до последней степени. Но подумавши, я понял, что виноват сам. Я должен был держать тебя в курсе всех дел, а главное — всех неприятностей, чтобы в голову тебе лезло что-нибудь более существенное.

Так вот — неприятность № 1.

Группа цензоров предложила Детгизу воздержаться от издания «Возвращения». Главбух Детгиза уже робко приближался к Вике Мальт в рассуждении — с кого и как содрать расходы по производству. Если ты собираешься разражаться тирадами, сбереги дыхание. Цензоры тебя не слышат.

Думаю, если бы ты узнал эту новость тогда же, когда и я — в 20-х апреля — ты бы не стал затевать принципиальных разговоров по поводу слов, несчастливо использованных нехорошими людьми. А может быть и стал бы.

Я хочу сказать вот что. Я устал. Мне надоело выслушивать мнения тысячи дураков и копаться в них, пытаясь найти равнодействующую. Мне обрыдло бегать по редакциям, клянчить гранки в страхе, что редактор натворил там всякого, устраивать рукописи и прочее. Теперь ты свободен, ты этим и займись.

Сегодня, 7-го мая, я оповещу всех наших издателей о том, что удаляюсь от дел, и дам твой адрес. Будешь вести все издательские дела сам. Сам будешь драться за названия. Сам будешь искать имена. Сам будешь читать или не читать гранки и верстки. Этим письмом предоставляю тебе все полномочия.

Я надеюсь, что твоя аргументация (она на меня действует, как красное на быка) пробьет сердца редакторов насквозь. Хотелось бы. Очень хотелось бы.

Да, не очень-то надейся, что редактора будут обращаться к тебе. Придется устроиться так, чтобы ты обращался к ним. Я имею в виду период, когда рукопись уже в производстве. Беспокойся о гранках, это мое тебе завещание.

Как ты сам понимаешь, мне было не совсем до рассказа.

Кстати, звонил Казанцев, выпытывал, будем ли мы участвовать в конкурсе «ТМ». Я сказал, что нет.

По поводу «Возлюби» — лучше, если ты начнешь атаковать Варшавского сейчас же. По поводу названия и прочего.

Жму руку, желаю удачи.

Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 8 МАЯ 1962, М, — Л.

Дорогой брат.

Посылаю тебе то, что смог родить за последние полмесяца. Не так уж густо, как видишь, только начало, вернее, едва половина. Почитай, посмотри. Если никуда не годится — выброси без сожалений. Если годится — закончи. Закончив — пришли.

Чтобы создалось подобие читательского впечатления, дальнейший план рассказа помещаю после текста. А также то, что мне хотелось в этом рассказе рассказать.

Далее в письме шел текст рассказа «Окно», опубликованный в НС-1. После рассказа:

Дальше они обнаруживают огромную яму, вырытую словно громадным взрывом. Что-то прорыло громадный ров, разбросало деревья, взрыло огромный холм, всё вокруг забрызгано льдом и воняет странной гнусной вонью, которая действует не только и не столько на эстетические чувства мальчиков, но и на какие-то инстинкты — страх, незнакомое, чужое и угрожающее. Любопытство их одолевает, они решили, что здесь кто-нибудь приземлился — чужой, несомненно, судя по запаху, начинают копаться в этих кучах снега пополам со льдом и землей и поваленными деревьями и вдруг находят странных существ — совершенно чуждых земному, раздавленных, с выпученными глазами и разбросанных по веткам сосен. Они окончательно убеждены, что имеют дело с пришельцами, неудачно высадившимися.

Вернувшись домой, сообщают отцу. Тот говорит, что, действительно, в ночь, когда Тойво приехал, когда все в доме угомонились, он, засыпая, слышал в тайге отдаленный взрыв, грохот, но думал, что это работают геологи. Обещает на следующий день после, работы привести с собой ребят-монтажников со стройки и сообщить куда надо и самим разобраться на месте. А ребятам предлагается больше туда не ходить.

Но ребята таки идут. Они снова на той же поляне. Все уже присыпано свежим снежком, вонь заметно уменьшилась. Они снова спускаются в ров и рассматривают обломки деревьев, как вдруг посредине рва открывается ОКНО.

Дальше даю еще две странички (из первого варианта):