Письма. Рабочие дневники. 1963–1966 гг.

Резюмирую. Либо мы фантасты, либо мы реалисты. Если мы реалисты — давай садиться и писать «Бэлпингтона Блэпского» на советском материале (это будет ужасно, но ничего другого у нас не получится, мы смотрим — как Уэллс — совершенно иными глазами на мир, чем Л. Толстой). Если же мы фантасты и не хотим при этом оставаться романтиками, путь у нас только один (т. е. я пока не вижу других): создание миров, похожих на наш мир, но чудовищно отличающихся от нашего в своей основе, и людей этих миров, и жизнь этих людей. МОДЕЛИРОВАНИЕ ОБЩЕСТВ и ИЗОБРАЖЕНИЕ ЭТИХ ОБЩЕСТВ ГЛАЗАМИ ЧЛЕНОВ ЭТИХ ОБЩЕСТВ — вот наш метод. Мне чудится в нем гигантская потенция, хотя точно я знаю одно (только одно пока): этот метод даст всем нашим произведениям совершенно особенный привкус возникающих и тут же рассыпающихся ассоциаций, особенное насладительное мучение, словно пытаешься что-то вспомнить, а оно ускользает, тревога по этому поводу, лихорадочное возбуждение и ОЩУЩЕНИЕ ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЯ, каковое ощущение всегда отнимал раньше герой повести, ведущий тебя по извилинам сюжета и служащий твоими глазами, не всегда хорошими и адекватными.

Подумай обо всем этом и попытайся понять всю глубину обуревающих меня чувств.

Жму, целую, твой [подпись]

P. S. Ленке приветик! Пусть приезжает на мой день рождения — выпьем! А жить можно будет у нас — Андрюшку мы, наверное, к этому времени уже сплавим.

P. P. S. Получил ли Гэйбора?[242] Я его давно выслал!

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 28 МАРТА 1966, М. — Л.

Дорогой Бобель!

Понял тебя прекрасно, потому что сам об этом думал и сам примерно до того же додумался. Заметь, что внешне это еще ближе к методу Кафки, Камю и Ионеско: у них ведь тоже время-пространство одновременно и фантастические, и вымышленные, и зверски реальные. В общем, я готов. Послезавтра заканчиваю и сдаю перевод, дня три передохну и числа второго-третьего выеду.

Гэйбора получил и отдал, спасибо.

«Знание» выпустило четвертую книжку «НФ» — там Хойл, Обухова и очень дельный памфлет Шарова.[243] Я на всякий случай привезу, если ты не достал.

Еще дали мне прочитать отличную пьесу ленинградского инженера Щербакова «Второй подвиг Геракла». Очень здорово.

Пока всё. До встречи.

Поцелуй маму, позвони ей и скажи, что писать до приезда больше не буду. Рвусь в Ленинград страшно, никогда так не рвался.

Целую und жму твой [подпись]

P. S. Поцелуй Адку. Ленке я обязательно скажу. Устроим день рож. на большой.

Напишем ВНМ на высоком уровне!

И опять братья съезжаются в Ленинграде. На этот раз — для написания ВНМ.

РАБОЧИЙ ДНЕВНИК АБС

4 апреля 1966

Сделали 6 стр.

Дочь — Артемида

Зять — Харон

Секретарь — Никострат

Сам — г. Аполлон (Феб)

Экономка — Гермиона

Наркоторг — Лаомедонт

Кошачья кошка — Персефона

Ст. полицейский — Пандарей

Золотарь — Минотавр

Трактирщик — Япет

5 апреля 1966

[Из дневника приездов: 5.03.[244]66. «Второе нашествие марсиан».]

Сделали 6 стр.

Компания на площади:

1. Одноногий Полифем (ветеран).

2. Силен (рассудительный).

3. Парал (пенсионер-критикан).

4. Морфей — юрист-пенсионер.

5. Калаид — врач.

6. Аптекарь Ахиллес.

7. Миртил — сосед.

8. Димант.

6 апреля 1966

Сделали 7 страниц.

7 апреля 1966

Сделали 6 стр.

Был в Ленфильме.

8 апреля 1966

Сделали 6 стр.

9 апреля 1966

Сделали 7 стр. (38)

10 апреля 1966

Сделали 6 стр. (44)

11 апреля 1966

Сделали 7 стр. (51)

12 апреля 1966

[дневник приездов: 12.04.66. Спешная буря ВНМ — 57 стр.]

Сделали 7 стр.(58)

13 апреля 1966

Сделали 7 стр. (65)

14 апреля 1966

Сделали 6 стр. (71)

Компания г. Никострата

1). Пьяные — петуха на веревочке через город. Потом его напоили.

2). Футбол, бейсбол.

3). У Морфея — интрижка с официанткой: по-отечески.

Украли 6 стульев

15 апреля 1966

Сделали 5 стр. (76) и ОКОНЧИЛИ.

16 апреля 1966

Не работали. Пьянствовали. Нехорошо это. Плохо.

17 апреля 1966

[дневник приездов: 17.04.66. ВНМ кончили 15.04. Завтра отъезд.]

Оттачивали образ Киры.[245] Отточили.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 21 АПРЕЛЯ 1966, М. — Л.

Дорогой Боб.

Опять остановка. Верченко отказался подписать в печать наш том. Сведения, переданные Алей через Ленку, были ложны. Видимо, он должен был подписать, но тут на Жемайтиса обрушился новый удар, и рука Верченки дрогнула. В редакции чувствуется некоторая растерянность, были даже робкие предложения перенести наш том на девятый или восьмой, или десятый («пока всё уляжется»), но я этому решительно воспротивился. То есть я сказал, что сам пойду и буду говорить с Верченкой. Ну, а пока суть дела неясна, я все-таки решил сходить к Мелентьеву. Мы с Парновым позвонили к нему, и он попросил нас позвонить еще раз в начале будущей недели. Будем звонить в понедельник. Конечно, он может так откладывать и откладывать, чтобы отделаться от нас, это в его власти, но пока можно надеяться на лучшее.