Письма, рабочие дневники. 1967–1971 гг.

Редакция журнала предпослала повести предисловие, написанное Ариадной Громовой. Вот ее кредо: «Улитка на склоне» — это фантастика совсем другого рода (имеется в виду, что непохожа на предыдущие произведения А. и Б. Стругацких. — В. А.). И другого уровня — гораздо более сложная, рассчитанная на восприятие квалифицированных, активно мыслящих читателей. Ариадна Громова так и не взяла на себя смелости сказать прямо: о чем написали А. и Б. Стругацкие, что они хотели сказать этой повестью? Ее позиция может лишь запутать читателя, сбить его с толку, обескуражить. Если, мол, ты ничего не понял в повести, то, значит, не дорос — пеняй на себя.

Ариадна Громова прямо заявляет, что общедоступность произведений искусства — это вообще фикция. Вот ведь как. А мы с вами, читатель, всегда руководствовались известным определением В. И. Ленина, что искусство принадлежит народу.

<…>

А далее автор статьи опять коротко перечисляет «неудачи» журнала: глава из книги Аркадия Белинкова, «новеллы Галины Серебряковой „О других и о себе“, а также некоторые переводы произведений зарубежных авторов, непонятно по каким соображениям отобранные для печатания в „Байкале“».

Конечно, все дальнейшие санкции, примененные к «Байкалу» — разгон редакции, изъятие номеров журнала из открытого доступа в библиотеках, — были вызваны именно публикацией Белинкова, бежавшего в том же году на Запад. УНС, так сказать, попала под горячую руку. Но читатели простодушно-злобной статьи Александрова поражались: «Да, действительно, всё это так и есть, но ведь секрет Полишинеля не принято раскрывать в партийной прессе!» Удивлялся и БН: «Поневоле задумаешься: а не был ли автор критической заметки скрытым диссидентом, прокравшимся в партийный орган, дабы под благовидным предлогом полить грязью самое справедливое и гуманное советское государственное устройство?» (Комментарии к пройденному).

Письмо Бориса брату, 25 мая 1968, Л. — М.

Дорогой Аркашенька!

1. В «Неве» с ОО тоже ничего существенного не произошло. Я знаю, что прочел Гор, страшно обоср… ся и говорил Саше: прекрасно написано, но ведь — параллели! параллели! Саша долго ему втолковывал, что никаких параллелей нет, а если они там даже… эта… то не станет же именно Гор объяснять их редсовету. Кажется, убедил. Завотделом прозы попросил написать рецензию еще и Дмитревского. Дмитревский прочел, позвонил, расхвалил, написал хвалебную рецензию с двумя предварительно оговоренными замечаниями, именно: Мак маловато вспоминает Землю (только папу-маму, да и то нечасто) и недостаточно подробно описана история коммунистов на планете — надо бы добавить пару абзацев. Читал еще и завотделом прозы Кривцов — но до конца пока не прочел и отвечает на мои приставания довольно уклончиво. Саша Лурье считает, что дело в шляпе и всё теперь зависит от главного. Впрочем, все всегда зависело от главного. Редсовет будет в середине июня, Саша надеется подготовить общественное мнение, чтобы толкать повесть в сентябрьский или октябрьский номер.

2. Что ты послал письмо в СовПис — это хорошо. Но еще лучше было бы сходить туда лично. Дело в том, что всякая ситуация имеет две стороны. Мне известно, что, в связи с появлением известных списков, в издательствах перетряхиваются все планы, высвобождается масса бумаги, которую надо освоить, а вдова Германа получила недавно совершенно неожиданное предложение (кстати, из «СовПиса») издать полное собрание сочинений Германа (это — чертова уйма бумаги, откуда она вдруг взялась?). Я понимаю, что расчет такого рода построен на соплях, но почему не попытаться? А вдруг! В конце концов, их последнее письмо было вполне доброжелательным.

3. Из «Байкала» я тоже получил 10 экзов. Передай Северу, что тут он превзошел самого себя. Кто-то (может быть, даже ты сам) сообщил мне, что в «Байкал» выехала комиссия по проверке деятельности. Будто бы это как-то связано с намерением «Байкала» опубликовать в № 3 пьесу Булгакова «Зойкина квартира». Спроси там, кто что слышал.

4. Никитину в Харьков напишу.