Письма, рабочие дневники. 1967–1971 гг.

Письмо Аркадия брату, 26 июня 1968, М. — Л.

Дорогой Бобкинс!

1. Исайя, ликуй. Позвонила Нина и сообщила: мадам ОО прочла, ей понравилось, есть несущественные замечания (в частности, по Страннику), Нина своими руками выписала и снесла в бухгалтерию одобрение. Сегодня в 14.00 заседание редколлегии альманаха «Мир Приключений», членом коей я имею быть, там мы встретимся с мадам и Ниной и выясним подробности и дальнейшие действия как наши, так и издательства. С разных точек зрения считаю полезным, если иллюстрации будет делать Макаров: это, в частности, придаст повести развлекательный вид со всеми вытекающими.

2. Я здесь слегка приболел, воспалились какие-то лимфатические железы на шее, молча страдал неделю, потом не выдержал и пошел к врачу. Собрались две красивые бабы, щупали на мне железы по всем местам, прописали антибиотик, и я удалился. Жрал антибиотик пригоршнями, выздоровел и получаю ныне удовольствия от жизни. Это я к тому, что с последнего письма своего нигде практически не был и ничего не знаю. Но!

3. Вчера встретился с Евдокимовым. Пили коньячок, зашел разговор о тебе, потом о том, что ты — собиратель марок. И он сказал мне следующее: во-первых, обнаружен блок в шесть экземпляров ранней советской марки с изображением Карла Маркса, не зарегистрированной в каталогах. Об этой марке было недавно упомянуто в филателистической печати, что ее есть только два экза. А парень, который этот блок нашел, является данником Евдокимова. Так что, не исключено, что ты один экзик получишь. Во-вторых: Евдокимов подробно расспросил, что ты собираешь, приехал в отчаяние от моей малограмотности и велел просить тебя выслать ему ДЕЗИДЕРАТУ[102] с номерами по каталогу. У него есть возможности. Что я тебе и передаю.

4. Перевод делай и не сомневайся. Договор есть, 100 % нам все равно обеспечены, да и не понимаю я, что там тебя напугало. Я, например, без передышки леплю сейчас рефераты по японским патентам вычислительной техники — объединился с Алешей Шилейко (это очень сильный специалист-практик), он гордо именует себя Пеком Зенаем по ряду обстоятельств своего личного и общественного бытия, а сам доцент и зав. лаборатории МИИТа[103], отличный парень, большой наш почитатель. <…>

5. ГЛ отнесу, как приказываешь, в СовПис. Пусть лежат.

6. Расстарайся и возьми в «Неве» у нашего редактора справку, что «Нева» разрешает нам опубликовать то-то и то-то. Дело в том, что в «З-С» такой бардак, что никто ничего не знает, у них нет своего редактора, все болеют и ведут тяжбы, и им не до нас, а между тем Роман Подольный звонил и сообщил, что наша глава из ОО все-таки пока остается в восьмом номере. А справочку такую тебе парнишка напишет и прихлопнет печатью, всего и делов-то. Так, кстати, обычно и делают.

7. «Байкал» месяц назад шел по червонцу за первый и второй номера. А сейчас еще дороже. Вот ажиотаж-то подняли, мазурики!

Всё. Пиши. Целую, твой Арк.

Привет всем, поцелуй маму и Адку.

О памятных номерах «Байкала» вспоминает пострадавший из-за них заместитель редактора Владимир Бараев.

Из: Бараев В. [О публикациях в «Байкале»]

Я искал в Москве авторов для журнала «Байкал». Познакомился с Аркадием Стругацким, Еленой Сергеевной Булгаковой и заполучил «Улитку на склоне» и «Зойкину квартиру». На дворе — 1967 год: Стругацкие и Булгаков — в неофициальном запрете.

Потом узнал об Аркадии Белинкове. Приехав к нему на Малую Грузинскую, увидел темноволосого, худощавого человека. После войны он был арестован и отбывал срок в одном лагере с Солженицыным.

<…>

В «Байкале» № 1 за 1968 год появились братья Стругацкие, Рэй Брэдбери, воспоминания Галины Серебряковой и часть главы из книги Белинкова. Я прилетел в Москву с пачками журнала. Взяв номер, Аркадий сразу же начал листать его, всё еще не веря, что отрывок вышел.

Читатели сразу заметили этот номер «Байкала». На черном рынке при цене 60 копеек он продавался по 100 рублей. Необычный ажиотаж вызвал настороженность идеологов ЦК КПСС и литературного начальства. «Огонек», «Наука и религия», «Литературная газета», «Советская Россия», другие маститые издания чуть ли не залпом выстрелили и по «Летающим тарелкам», и по повести Стругацких «Улитка на склоне». Но особый гнев вызвал отрывок из «Поэта и толстяка».

Письмо Бориса брату, 29 июня 1968, Л. — М.

Дорогой Аркашенька!

1. То, что ты сообщил, прекрасно. Теперь бы еще наличные получить, и жизнь снова заиграла бы всеми красками. А то уж больно мрачно все было. Правда, вчера я получил из «Костра» 72 руб. с копейками за «Первых людей» (ты, надеюсь, тоже), и стало чуть легче, но только чуть.