Письма, рабочие дневники. 1985–1991 гг.

Сост.: В своем ответе на наш вопрос об одноклассниках Вы упомянули Марка Л. И дали ему исчерпывающую характеристику: приверженец русского национализма, державник, юдофоб. Можно ли сделать вывод о том, что Марк Л. явился прообразом Марека Парасюхина?

БНС: Безусловно. Но это — не для печати. Не хочу никого обижать, — все-таки он птенец из нашего гнезда, пусть даже и паршивый. Между прочим, Марека Парасюхина (говорили) примерил на себя небезызвестный Медведев. Страшно, говорили, обиделся и именно в отместку нам написал свой «Протей». Вот дурак. Мы о нем и думать не думали.

Другой возможной причиной могло быть его желание отомстить АБС за их упорство в издании «Неназначенных встреч», за обращения в оба ЦК, и в итоге — за принуждение к выходу вставшей поперек горла издательству книги. А впрочем, людям такого сорта совсем не обязательно мстить ЗА ЧТО-ТО. Они просто ненавидят.

Годом позже Андрей Измайлов в статье «Туманность», опубликованной в журнале «Нева» (№ 5 за 1990 г.), пытался разобраться в причинах обыска, проведенного КГБ в ноябре 1972 года в квартире только что скончавшегося Ивана Ефремова, того самого обыска, который в клеветнических, как мы видели, целях упоминал Юрий Медведев в своей повести «Протей». Измайлов встречался с вдовой Ефремова, Таисией Иосифовной, с сотрудниками органов, даже с самим Медведевым, однако никакой ясности внести так и не удалось.

Для полноты картины следует также заметить, что взрыв возмущения писателей и любителей фантастики руководство ВТО перенесло с олимпийским спокойствием, а скандальный опус Медведева был успешно переиздан в других сборниках этого объединения еще дважды…

И все же жизнь идет своим чередом. Вернемся вновь к началу 1989 года.

АБС продолжают заниматься привычными делами — пишут предисловия ко все множащимся публикациям молодых фантастов, общаются с зарубежными переводчиками…

Шестым февраля помечено предисловие к будущему изданию повести Андрея Столярова.

АБС. Аркадий и Борис Стругацкие представляют

Сравнительно недавно вошел в обиход новый термин «жесткая фантастика». Происхождение его неясно. Не исключено, что идет он от английского «hard SF», которое в свою очередь восходит к теперь уже международному «хард року». Никто не определил точно, что такое «жесткая фантастика», однако ясно, что речь идет о произведениях с резко обозначенной фабулой, ясной и конкретной социальной, философской или даже чисто научно-фантастической идеей, что произведения эти захватывают с первой страницы и не отпускают читателя до конца, но, вместе с тем, рассчитаны на интеллигентное воображение, превыше всего ценящее достоверность деталей и характеров.

Новое поколение нашей фантастики, поколение 70-х и 80-х, с удовольствием и небезуспешно отдает дань этому направлению, причем Андрей Столяров здесь — среди первых. Собственно, он начал сразу же с «жесткой фантастики», и большинство его опубликованных до сих пор рассказов сработаны именно в этой манере.