Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 го

Рассуждают, отчего здесь так скоро обгорелые развалины обеляются и дома рождаются из пепла? Узнаю, что здесь издавна копились суммы пожарные; суммы для вспоможения бедным: они уцелели и теперь пригодились кстати как нельзя лучше. Притом же сострадание, свойственное доброму и просвещенному народу, щедро изливает целение на раны страдальцев. Бури, потрясавшие Европу, пробудили чувства милосердия в самых оцепенелых сердцах. К чести Саксонии, в ней нет ни одного города, в котором бы не было какого-нибудь богоугодного и бедным полезного заведения.

2 мая

Анхен, Мальхен, Юльхен хоть кого очаруют здесь! Какие стройные талии! Какие живописные лица!.. Я видал здесь женщин знатного рода; большая часть из них также бледны, томны и унылы, как и у нас. Почему же в среднем состоянии так хороши? Потому, что они ближе к природе. Природа мстит первым и лелеет последних, как милых дочерей своих. «Что ты получаешь в год от своего хозяина?» — спросил я вчера у одной прекрасной, преумной и прерасторопной Юльхен. «20 талеров» (80 руб. ассигн.), — отвечала она. «И ты довольна!.. Сыта и одета — стало, довольна!» Видите, как здесь люди не гоняются за большим!

Завтра, коли даст бог, едем чрез Бауцен, опять чрез поля сражений!.. Но теперь уже перестают литься кровь и слезы, замолкают громы, начинают куриться алтари добродетели, и мир лобзается с тишиною под сладким пением оживленных муз. Там, где за год пред сим разъяренные воины с таким усилием стремились истреблять человечество, мирные поселяне стараются теперь о пропитании оного. Одни поколения живут на разрушении других: целые народы мрут, истлевают и превращаются в глыбы земные! Но долго ль, долго ль будет существовать такой порядок вещей под солнцем?

До Бауцена, в Бауцене и далее к Дрездену нет места, которое почему-нибудь не было бы нам знакомо, почему-нибудь замечательно. Еще нет года (и сколько перемен!), как мы, уступая сие пространство шаг за шагом, дрались за каждую сажень земли. Битва на полях Будисинских[59] будет памятна в летописях Европы. Сражение под Бауценом было общее и великое. Французы в собственных своих известиях сознаются, что они потеряли 15 000, а в самом деле потери их гораздо больше.

Вся дорога к столице Саксонской возбуждает во мне тысячу напоминаний! Как разорена злополучная страна сия! Развалины на развалинах, пепел на разрушении; но деятельность извлекает из тления новые села, новые города. Кровли из новой черепицы, повсюду алеющие среди черных огарков, чрезвычайно нравятся глазам. Саксоння похожа на прекрасную женщину, восстающую с одра тяжелой болезни.

3 мая

Дрезден! Дрезден вижу я! Он тот же; но окрестности его уже не те. Где девались сии величественные рощи, сии волшебные сады, которые такую прелесть всему придавали? Наполеон сорвал их, как волосы, с главы красавицы. Он ощипал их, как золотые перья с фазана. На месте зеленеющих окрестностей явились грозные валы — и мирный беспечный Дрезден превращен в страшную крепость и хмурится за окопами, и грозит своими пушками. Давно ль входил я в него, как в цветущий сад!.. Кто ж превратитель царств, городов и Европы? — Наполеон!

Обнес прелестный град он грозными валами;
Ко стогнам прилегла ночей дремучих мгла,
Драконы сели вкруг с гремящими жерлами,
И смерть у ног его легла. —
Исчез прекрасный свет лазури,
Под блеском варев воют бури,
Гром в день, гром слышен в ночь,
Рев смерти, жизни стон,
Мечами поросли и копьями дороги…

В таком виде был Дрезден за несколько пред сим месяцев; теперь опять расцветает. Многолюдство возросло гораздо против прежнего. Люди, скрывавшиеся в лесах, по горам и вертепам, возвратясь в дома свои, усугубили жизнь и деятельность в городе, улицы кипят народом, сады наполнены гуляющими; только Эльба что-то обмелела.

4 мая. Дрезден. Брилевский сад u дворец (Brillischer Garten)

Сей сад, принадлежавший министру Брилю, разведен на валах и бастионах, окружавших некогда древний Дрезден. Он украшает собою левый берег Эльбы.