Письма русского путешественника

Конечно, число этих энтузиастов периодически сокращается, и только самые умные остаются неизменно верны, уж такие умники, такие тонкачи, что все могут объяснить. Одна из характерных черт нашего времени — это заметное усиление реалистических тенденций среди той части общества, которая по традиции именуется «левой». Все меньше иллюзий, все больше интереса к подлинной информации, больше трезвости. Особенно заметно это во Франции и Италии, где компартии достаточно сильны, чтобы превратить мечту в политическую реальность. Ответственность, а то и непоправимость такого поворота заставляет многих спуститься на землю. Но надолго ли? Мой знакомый, давно живущий в Париже, говорит, что в 56-м, после Венгрии, вся Сена была усеяна партбилетами и то же самое повторилось в 68-м после Чехословакии, однако уже через пару лет каждый раз неизменно пополнялись стройные ряды строителей Нового Будущего. Думаю, во Франции трудно найти человека, который бы в молодости не был в их числе, а повзрослев, разочаровался, и это ничуть не повлияло на новые поколения. Словом, это некая юношеская болезнь, нечто наподобие подросткового онанизма (у них слишком затянувшегося).

В известной мере этот энтузиазм основан еще на этаком шовинистическом высокомерии: у нас такого быть не может, не то что у каких-то азиатов. Боюсь, это высокомерие не слишком оправдано: медленная, но неумолимая социализация западных стран постепенно превращает развитые страны в слаборазвитые. Такова историческая задача социализма. Малая численность большинства европейских компартий тоже утешение весьма слабое — в России в 1917 году было всего 40 тысяч большевиков на 17 млн. населения. Вера в особую «цивилизованность» европейцев просто наивна — история показала, что европейцы столь же легко и охотно режут горла европейцам, как азиаты азиатам, если находится достаточно благой повод.

Словом, если наша боязнь ответственности, наше стремление к социальной безопасности ведет нас к иллюзиям, а иллюзии к социализму, если социализм открывает двери коммунизму, то коммунизм столь же неизбежно открывает дверь советским танкам. И закрыть потом эту дверку еще не удалось никому. Пока что она лишь все больше и больше отзывается.

Глава о дерьме

I hear today-finally-what happed when Nixon met Khrushchev that morning in the Kremlin. Khrushchev opens up strong. He tells Nixon he knows about him, knows he is an enemy of Communism of the Soviet Union, that he is the White Knight of Capitalism.

Nixon replies: He is a defender of capitalism, yes, but he began life as a poor boy, growing up on a small orchard in California, doing all the chores. Khrushchev rejoins that he himself started life as the poorest of the poor. He, Khrushchev, was a bare-foot boy. He shoveled shit to eat a few kopecks.

Well, says Nixon, he too was a poor boy; he too went barefoot; he too shoveled shit.

Khrushchev snorts. So what kind of shit did Nixon shovel? Horseshit, Nixon replies. That's nothing, says Khrushchev. Shoveling horseshit is nothing. He shoveled cowshit. Much worse. Stinks. Sloppy. Gets on your feet and between your toes.

Nixon: I too had to shovel cowshit. Khrushchev seems skeptical. Perhaps Nixon shoveled cowshit once or twice. But animal shit is nothing. He had to shovel human shit. That is the worst.

Nixon does not try to stop Khrushchev on this. He leaves the Kremlin in a state of shock.

Harrison E. Salisbury My Nixon File.

«Esquire» September 1980

Конечно же, Хрущев был прав — американскую бедность вряд ли можно даже сравнить с нашей. Что же касается дерьма, то трудно себе представить лучшего специалиста по данному вопросу, чем глава советского государства: все его занятие как раз и сводится к сортировке человеческого дерьма, экспертами по оттенкам которого все мы невольно становимся при социализме. Куда уж тут Никсону угнаться за нами!

Этот диалог между главами двух противостоящих миров кажется мне весьма символичным, в особенности его результат — быстрое отступление Никсона «в состоянии шока». Так кончились пока что практически и все столкновения двух миров — соревнование в подлости и в «грязных трюках» еще ни разу не принесло успеха Западу.