Письма русской жены из Техащины

Улыбка — это вежливость. Это — открытость. Это — доброжелательность. Это — приглашение к нормальному контакту, визитная карточка души… А что хорошего в мрачном лице? Я дома прямо шарахалась от этого парада хмурых лиц. А если лицо веселое встречалось, то обязательно нетрезвое… Между прочим, улыбка — это ключик к красоте. Любой человек, даже самый непривлекательный, мгновенно расцветает, когда улыбается. А красота вянет, блекнет без улыбки… Короче, красивым можешь ты не быть, но улыбаться ты обязан!

Теперь о любви. У нас это слово клещами из народа не вытащишь. Хотя, конечно, чувства наличествуют. Помню еще моя бабушка жаловалась и плакала по ночам в подушку, что ее муж никогда не говорит ей «люблю». Дед, когда узнал причину тайных слез, был немало изумлен: «Я же тебе сказал перед свадьбой, что люблю. И это на всю жизнь».

Здесь в Америке слово «люблю» — самое популярное и часто употребляемое. Им неизменно заканчивается телефонный разговор и письмо. Его говорят ежедневно друг другу родители и дети, супруги, друзья и просто дальние родственники. Это слово часто употребляется в рекламе и, вообще, в теле и радиоэфире… Воздух, наверное, и тот пропитан любовью. Каждый человек знает, что он любим и абсолютно уверен в том, что он особенный. Не удивительно, что мои студенты, изучающие русский язык, первое о чем спрашивают: «Как будет по-русски „Я тебя люблю“». И я очень рада, что занятия на курсе начинаются именно с этой фразы. Она как бы дает настрой на весь семестр. Когда мы начинаем постигать глаголы, то первый, который студенты легко начинают употреблять — «люблю». В своих незамысловатых сочинениях они сразу же, особенно мужчины, охотно пишут «Я люблю свою жену». Я иногда шучу по этому поводу. Дескать, русский мужик ни за что на свете в этом прилюдно не признается. Он скорее напишет «Я люблю свою собаку», но уж никак не родимую, многострадальную супругу.

Американские мужья обычно повторяют слово «люблю» сто раз в день. Нас с непривычки, чего скрывать, это вначале раздражает. Кажется, что от частого употребления слово теряет свой смысл… Я тоже так думала, пока Джек не уехал на неделю в командировку. Как же неуютно и грустно было все эти семь дней без его «люблю»! Нет, не теряет все-таки смысл от частого употребления это волшебное слово «люблю».

Мне всегда не хватало любви и ее чудесного, магического проявления со стороны близких и окружающих. Нет у нашего народа, к сожалению, такой традиции. Я и сыну любви не додала, вернее не проявила сполна, о чем очень жалею сейчас. Хотя любила его до беспамяти. Когда он маленький выходил на балкон, у меня он страха останавливалось сердце. Я до сих пор это чувство очень остро переживаю, когда вспоминаю…

Стала замечать за собой, что я отсюда, из Америки, пытаюсь всех дома долюбить. Звоню часто, открытки нежные посылаю. Люди даже удивляются, ведь столько лет прошло, как я уехала, вроде, должна уже всех забыть. Думают, что это ностальгия. Но это любовь, которая рвется из сердца и пытается воплотиться во что-то осязаемое.

Из рабства — в рабство

Как-то я писала о том, что в Америке мне открылось значение выражения «выдавить из себя раба» (читай главу «Выдавливаю из себя раба. Процесс идет со скрипом»). Если коротко, то речь шла о том, что здесь, наконец, мне удалось почти победить некоторые пережитки своего прошлого. Но ошибочно было бы думать, что в США рабства не существует и все люди абсолютно свободны. Как бы не так! Здесь еще больше предпосылок попасть в любую зависимость, ведь все поставлено на профессиональные рельсы и на коммерческую основу.

Какое же рабство здесь наиболее часто встречается? Думаю, то, которое можно купить. То есть, ловушки расставлены там, где ты можешь потратить деньги. Самая распространенная и простая сеть — кредитная карточка. Покупки делаются незаметно и, якобы, безболезненно. А потом, бац, и ты уже — раб и до конца жизни должен выплачивать бешеные суммы и проценты… Или просто шопинг, даже за наличные или по чеку. Распродажи и уценки — на каждом шагу, и так и шепчут: «Достань кошелек». Сестра моего мужа была, это я могу сказать с полной определенностью, рабыней шопинга. Ее гардероб исчислялся тысячами единиц и занимал две спальни — стеллажи стояли, как в магазине. Когда она умерла, то ее дети не знали, что с этим добром делать. В конце-концов отдали все, не разгребая, в Армию спасения. На очень многих вещах были ярлыки и Джуди их не разу в своей жизни не надевала…