Письма с Дальнего Востока и Соловков

Дорогой Олень, очень рад твоему начинающемуся выздоровлению, но очень не рад, что ты все таки не хочешь быть благоразумной и сериезно подумать о будущем. Тебе необходимо вполне оправиться и набраться сил, а для этого надо дать отдых голове, не напрягать ни ее, ни зрение, как можно меньше читать и как можно больше быть на воздухе и на солнце. Болезни нервной системы слишком истощают ее, так что оправление идет весьма медленно и требует большого внимания. В противном случае не только может остаться легкая поражаемость в том же направлении, но уже от пустяшных причин, но и непреходящие следы поражений. Еще раз повторяю, слушайся мамочку, не читай слишком много и набирай сил за лето, тем более, что в нашеѵі климате оно очень коротко. —Присылаю тебе немного олень*его мха, по имени. —Сегодня разговаривал, как это бывает у нас иногда, с одним из Сотрудников лаборатории, о русской поэзии и в частности *Фете. Передаю некоторые из моих соображений, м. б. тебе будет интересно услышать их. Слово есть воплощение смысла (коренного значения, оформленного суффиксами и флексиями!^логическую категорию и наслояюідихся на этом ядре вторичных Смысловых значимостей, так называемой семемы) в телесной вреде (она слагается из звуков, вооэгце весьма сложных, и ощущений артикуляционных, т. е. от тех процессов, которые требуются, чтобы произнести слово). По главным моментам можно назвать эти две стороны слова его смысловой и его музыкальной стихией. Наличие [м] этих двух стихий, гармонически сопряженных в слове, оно возносится на вершину человеческих проявлений: человек существо словесное. Ho держаться на этой высоте в полном равновесии трудно, н постоянно посредственные Нйсатели сбиваются либо в сторону преобладания смысла над музыкой слова, либо — в сторон) преобладания музыки над смыслом. В первом случае слово делается лишь условным знаком, звук которого не воплощает в себе смысл слова, а лишь Связан с ним произвольною связью, но условно и разсудочно; Іо втором же—слово приобретает магический характер и действует не на человека в целом, т. е. не на его разум, а психофизиологически, чувственно. При дальнейшем уклонении в ту или в другую сторону получается либо условный код, либо скверная Музыка, т. е. уже не разсудочная и не музыкальная ценность. Почему? — Потому что смысл нуждается в теле, т. е. должен затрагивать не только разсудок, чтобы быть полноценным; музыка же требует больших физических возможностей, чем Предоставляет ей в этом отношении речь, и, кроме того, и музыка не м. б. лишена смыслового, хотя и своего, значения. И вот, одни писатели портят драгоценное орудие, слово, как материал который в этом применении лишается своей музыкальной полновесности, а другие—портят то же орудие на имитацию низшим функциям, пению и инструменту. Ни там, ни тут в слове не используется его собственная драгоценная природа—его двойственность. Первое ведет к разсудочности, второе—к натурализму или магическому натурализму, к воздействию на человека не через полноту восприятия, т. е. не через разум, изнутри свободно, а извне, принудительно, навязчиво. В Пушкине — совершенная гармония смысла и звука. В Лермонтове уже намечается уклон к дурной музыкальности. Фет тоже пошел по пути натурализма и магизма. Бальмонт продолжил его путь. Тем же недостатком страдает Блок. Иногда в качестве похвалы говорят про поэта: его стихи сами поются. (У Пушкина не поются, у Ьте не поются, античные—тоже.) Ho это не похвша, а порицанк. Они действительно поются и поются принудительно. Ho вслднайся, что поется: дешевенькая мелодия, безсо; ер- жательный романс. Если бы эту же мелодию исполнять шст- рументалыо, все сказали бы: «Какая пошлость». А тут удишя- ются—че\у? — Фокусу: из слов, а звучит как с открытой сцеіы; картина, а из марок. Ho картина плохая, дешевка. He хсчу, чтобы ты юняла меня преувеличенно. Фета я ценю, уважію, люблю, онна меня сильно действует, но его слабость в том, іто он позволял себе петь, когда надо было говорить. Поет же он о случайное, действующем по ассоциациям, а не по смысловому значенио (тоже не всегда, говорю о слабостях); не извечгые формулы бытия, а субъективные воспоминания (импрессионизм). — По другому уклону разсудочности, еще более скверіо- му, писало большинство поэтов 50–х—90–х годов, т. е. вся школа Некрасова и K⁰ Глубокое исключение Тютчев, в котором гармония смысла и звука. — Больше нет места писать. Крепко целую тебя, дорогой Олень, не забывай папу и заботься о своем здоровьи. Еще раз целую.