Письма с Дальнего Востока и Соловков

1936. VIII.2—3. Соловки. № 70. Дорогая Аннуля, вчера получил твою посылку, а письма все нет. Что же писать мне о посылке? Уж столько раз говорил, что не хочется повторять, скажу только, что мне это тяжею и безпокойно, т. е. получать посылки, когда у меня все есть, і думать, что вы лишаете себя необходимого. Живу я в работе, пожалуй не попрежнему, т. к. количество дел возрастает в свгзи с расширением предметов внимания и ростом завода. Вот, аде прибавился новый круг для изучения и обдумывания — геология и минералогия. Предстоит новая экспедиция, на те же острова, для дальнейшего их изучения, взятия новых образцов і проч. Моя работа осложняется еще и тем, что я, по обыкновению, не могу и не хочу относиться к делу поверхностно і сам вовлекаю в круг изучения все новые проблемы, сверх выдвинутых ранее. Как, напр., изучая острова, не разсмотреть вогросов ботанических и в частности водорослевых? Как миновать геологическое прошлое изучаемой местности? Ho против осложнения работы я и вообще- то никогда не возражал, а в настоящем положении особенно, т. к. работа есть единственное средство сохранять душевное равновесие и ясность. Кругом люди мечутся, изнывают, ноют, скучают, я же не испытываю подобных состояний, т. к. всегда занят. Безпокоюсь о вас, но без лела безпокоился бы неспокойно и не тихо. В частности, все думается, как здоровье маленького, как Оля, как ты, как мама и твоя мама, оправилась ли Тика. Ничего не знаю о Мике и Кире, непременно сообщи. Недавно получил премию; как только будет разрешение на пересылку, отправлю вам, на сладенькое. Ведь для меня единственное утешение, что вы сможете доставить себе маленькое удовольствие. Готовлю вам небольшую коллекцию соловецких зверей, камней и растений, если можно будет послать, то вышлю. — Мама пишет относительно дальнейших занятий Оли. Мне очень трудно судить отсюда о том, что наиболее целесообразно. Ведь я не знаю, как изменилась Оля, каковы ее силы, каковы вообще сейчас условия работы в той или другой области. Поэтому могу повторить лишь то, что говорил ранее, а именно: наиболее подходило бы заниматься ботаникой и, на первых пор [ах] — прикладною, чтобы приобрести конкретные представления и накопить фактические знания о растениях. Без этого ботаника станет формальною, пустою и мертвящею. Такового рода занятие хорошо само по себе. А если явятся более глубокие интересы, то следует углубиться и в теорию. Садоводство—мне нравится предложение Шуры. Ho кроме того надо непременно работать над музыкой. Если будут силы и здоровье, надо заняться ин. языками и черчением, но последнее разсмат- ривать как вспомогательное средство к основной работе. О Мике, как будто, особенно раздумывать нечего, ему надо просто доучиваться, и судя по твоему письму, это устраивается. Радуюсь, что твои растения принялиюь и цвели. Надеюсь, Шура привезет что‑нибудь камчатское, а Кира с Миком — кавказское.

Так ты, и не путешествуя, будешь знакомиться с миром. Оля писала, что вы обмениваетесь с Я. И. растениями; кланяйся ему и К. Т. от меня. Мне нравится, что они занимаются своим садиком. ѴІІІ.4. Сегодня получил разрешение на отправку тебе денег[2370] и передал их для отсылки. — Мне что‑то очень трудно стало писать письма: отчасти из за усталости, правда, но больше потому, что не могу высказать так, как хотелось бы, не умею, а иначе писать—самому неприятно. Хочется сказать что то, чтобы тебе жилось радостнее и бодрее, а выходят пустые слова, совершенно безсильные. Соответственно можно говорить лишь стихами, но и стихи не идут у меня, вероятно вследствие загроможденности всего времени и всех сил мелкими работами и суетой по работе. Ведь моя работа — без широких свободных линий, которыми только и можно быть удовлетворенным, а вся в мелких черточках и точках, кропотливых и мало оформленных, не оставляющих никаких величественных следов. Крепко целую тебя, дорогая Аннуля. Будь бодра и весела.