Письма с острова Скай

Мне странно снова оказаться на острове, и на это есть много причин. Коттедж моих родителей показался мне ужасно мрачным и дымным, ночи — куда более темными и тихими, чем те, к которым я привыкла, а люди — неопрятными. Хотя и в Лондоне, и в Эдинбурге грязи предостаточно (если в городе столько лошадей, он не может быть чистым), там все перекрывает эта урбанистическая утонченность.

Как только я приехала, махэр вручила мне ведро для дойки, и я с большой неохотой сменила нарядный костюм на колючую шерстяную кофту и бесформенную юбку, а шелковые чулки и ботики на пуговках — на вязаные носки и огромные, неуклюжие сапоги. Мне кажется, что теперь существует две Элспет: одна носит дорогую стильную одежду, ездит на такси, ест на обед утку и запросто катается из одного конца страны в другой ради свидания с обаятельными юными американцами; другая носит одежду домашнего изготовления, перемещается на своих двоих, обедает кашей и запросто катается из одного конца страны в другой ради свидания с обаятельными юными американцами.

Помнишь все те объяснения, которые ты придумал по моей просьбе, чтобы мне было что сказать родителям в качестве причины отсутствия? Ничего не потребовалось. Как ни странно, но махэр знала все с самого начала! Я вошла в дверь, держа наготове дюжину историй. Махэр оторвалась от прядения и сказала: «Значит, ты наконец встретилась со своим американцем?» Я чуть в обморок не упала.

Я ведь рассказывала тебе, как жила одна после отъезда Йэна на войну? Как вытаскивала твои старые письма и читала их по ночам? И как засыпала порой, буквально укрытая твоими словами? Я тогда жила, будто призрак, и не выходила из дома по несколько дней кряду, не считая дойки и походов в сарай за торфом.

Однажды проснулась оттого, что ко мне пришла махэр: разожгла огонь, поставила кипятиться чайник. С собой она принесла большой горшок с бараньей похлебкой, часть которой переложила в миску, чтобы я отнесла старой Курстаг Мюр, что живет неподалеку. Когда я вернулась, то пол был подметен, простыни вывешены проветриваться и на огне побулькивала похлебка. Твои письма, которые остались разбросаны на кровати, были аккуратно сложены стопкой. Тогда я не придала этому значения — меня притягивал горшок настоящей горячей еды в очаге, тут уж не до мелочей вроде этой!

Должно быть, махэр прочитала все те письма. Я не могу сказать, сколько ей известно — ведь тогда между нами была лишь дружеская переписка, — но она меня не осуждает. Только одно слово — «наконец» — заставило задуматься, что же она на самом деле уловила в тех ранних посланиях.

Разумеется, настаивая на том, что Джонсон не сказал ничего, что стоило бы повторить, ты только сильнее раззадорил мое любопытство. Неужели между нами могут быть секреты? Мы с самого начала делились такими вещами, о которых не знали даже наши родители и братья с сестрами. И совсем не нужно оберегать меня от грубого языка или резких мнений. Ты забыл? Идет война. Мы, женщины, в такие времена утрачиваем свою слабость и нежность.

Э.

P. S. Минна прислала мне нашу с тобой фотографию, которую она сделала перед регистрационным бюро. Ты видел этот снимок?

Глава четырнадцатая Маргарет

Глазго

22 августа

Дорогая Маргарет!

Это не было импульсивным браком в военное время. Элспет вышла замуж за моего лучшего друга Йэна. Мы все трое выросли среди холмов Ская. Мы бегали босиком по склонам, шлепали в волнах прибоя в поисках камней. Сказать правду, Йэн всегда немного побаивался Элспет. С распущенными волосами она выкрикивала свои стихи океану и была такой же шальной, с чудинкой, как и сам остров. Однажды мы сидели на мосту Эльфов, свесив ноги, и он попросил ее руки. Она посмотрела на меня, затем улыбнулась и сказала «да». Я думал, что наша троица всегда будет неразлучной. Никогда бы не поверил, что Элспет сможет предать Йэна.

Я бы хотел помочь, но ответов у меня нет. Со Ская я уехал за год до Вашего рождения. Но моя мать была там. Напишите ей на Скай. Ваша бабушка знает больше, чем я.

Финли

На поезде в Форт-Уильям

Суббота, 24 августа 1940 года

Дорогой Пол!

С письмами покончено. Я еду на остров Скай!

Конечно же, дядя Финли не дал мне адреса моей бабушки, и я не рассчитывала, что чего-нибудь добьюсь, если буду бродить по острову, выспрашивая, как найти дом «бабули Макдональд». Думаю, половина Ская носит фамилию Макдональд. Поэтому я перерыла весь дом (опять) в поисках забытого конверта, старой адресной книжки, свидетельства о рождении мамы. Ничего. Даже ни одного письма из тех, которые бабушка регулярно посылала нам каждый месяц, написанных на неразборчивом гэльском. Похоже, мама хранила только письма Дэвида.