Письма с войны

Кофеварка зашипела, наполняя емкость свежим колумбийским кофе, и по кухне плыл пьянящий аромат. Женщины сосредоточились каждая на своём занятии. Когда, одевшись, они спустились вниз, собираясь поговорить, урчание желудков сообщило им, что, как бы важен не был их разговор, ему придётся подождать. Так что Реджина как гостеприимная хозяйка начала готовить панини[11], а Эмма занялась кофе. Блондинка двигалась скованно, хотя кухня и все движения были такими знакомыми. Чувство поднимающейся лёгкости наполняло её, бежало по венам, пузырилось под кожей, но она сдерживалась, чтоб не погрузится в него с головой, потому что они дали обещание. Прошлое миновало, и им нужно двигаться дальше. И хотя разум говорил ей, что это больше не её кухня, моторная память сработала безошибочно, когда она налила кофе в любимую кружку Реджины, всё ещё стоящую на второй полке шкафчика, и добавила две ложки сахара и сливки. Реджина пила чёрный кофе без сахара, когда работала или нервничала, но однажды Эмма видела, как брюнетка пьёт кофе с сахаром и сливками, и сейчас приготовила его, повинуясь бессознательному побуждению.

Поставив чашки на островок, она вышла из кухни в прихожую, где оставила сумку. Когда она вернулась, надев косметический протез, Реджина уже накрыла на стол и теперь сидела рядом с местом Эммы. Взглянув на вошедшую девушку, Миллс на секунду замерла и перевела взгляд на аккуратную конечность. Пожав плечами, Эмма села слева от неё, тихо поблагодарив за лежащие на тарелке бутерброды.

Она знала, что им нужно поговорить. Затем они и вышли из спальни. Трудно не забыться, когда они так близко друг к другу, и постель рядом. Но, сидя около Реджины в освещенной ярким солнцем до смешного ярко-желтой кухне, Эмма растеряла все слова. С чего ей начать? Как к этому подступиться?

Украдкой она посмотрела на брюнетку и увидела, что та разглядывает протез, выглядевший так натурально, что иногда Эмма почти забывала, что не чувствует эту руку. Проглотив кусок бутерброда и запив его кофе, девушка прочистила горло и произнесла:

- Он отлично выглядит, но управлять им сложнее, чем механическим, – она осторожно пошевелила пальцами протеза.

Реджина быстро подняла глаза, чуть покраснев, когда поняла, что её поймали:

- Если б я не знала, я бы подумала, что это твоя рука.

Помимо воли взгляд снова метнулся к протезу, и Эмма подумала, что такое начало ничем не хуже остальных:

- Ты же знаешь, что случилось в тот день? С Нилом? Я получила пулю в руку. Было неебически больно. Естественно, медицинской помощи никакой не было, так что началось воспаление, – она придвинулась ближе и, приподняв протез, провела указательным пальцем по тыльной стороне предплечья. – Вот здесь всё пошло пурпурными пятнами с зеленью, вся рука распухла от гноя, крови и кое–чего ещё.

- Эмма, – испугано ахнула Реджина, выглядевшая так, будто её мутит.

- Я соорудила перевязь из рукава, но потом боль стала слишком сильной. Во врачебных записях говорится, что, когда меня нашли, ремень так туго перетягивал руку, что пряжка практически вросла в плоть. К тому моменту рука уже почти отмерла, – протез лежал на поверхности островка между ними, и Реджина мягко коснулась пальцем поверхности запястья, так похожей на настоящую кожу, провела по дорожкам выделяющихся механических суставов и накрыла ладонь блондинки своей, соединяя пальцы. – Это замедлило распространение инфекции, а так могло быть хуже.

- Мне так жаль, – выдохнула Реджина, крепче сжимая её пальцы.

- Это ничего, – улыбнулась Эмма, отвечая таким же жестом. Она немного отклонилась назад, но руки не отняла.

- Мне жаль, – повторила брюнетка, качая головой, потому что, не важно, насколько тяжелыми были эти три года для неё самой, всё равно она даже представить не могла, каково было Эмме, – мне так жаль.

- Ты уже это говорила, – Свон мягко рассмеялась, но Реджина только вздохнула и наклонилась к ней ближе. Они позабыли про еду, лежащую перед ними, и Эмма полностью повернулась к Реджине лицом. – Я оставалась в Брукхевене по многим причинам. Мне снятся кошмары. Наверное, хуже, чем те, что ты видела. Они часто возвращаются, но я научилась с ними справляться.

- Ты и раньше с ними хорошо справлялась, – заметила Миллс.

- Ага, – согласилась Эмма, – но сегодня не смогла. Он был очень страшный.

- Мне жаль, – повторила Реджина и уточнила, отвечая на недоверчивый взгляд Эммы. – Прости, что накричала на тебя. И что налетела на тебя, когда ты проснулась.

Эмма только ухмыльнулась:

- Ну, если б ты на меня не налетела, ты не была бы той Реджиной, которую я знаю и люблю.

Это любящее поддразнивание заставило брюнетку смущенно улыбнуться и, глядя на лицо женщины, освещенное лучами солнца, Эмма внезапно поняла, как сильно она соскучилась по её улыбке. Больше всего на свете её хотелось поцеловать эти губы, но в этом Реджина опередила её, и, когда их уста встретились в поцелуе, Эмма почти удивилась  этому знакомому и, в то же время, такому новому для неё ощущению.