Письма с Земли

– Тамы и шентельмены? Я написал имя человека, который софсем шифой. Тух кофорит, што он умер ф фосемьсот тфенатцатом коту, а он шиф и стороф…

Женщина-медиум. Сядьте на место, сэр!

Оллендорф. Нет, я шелаю…

Женщина-медиум. Вы пришли сюда не для того, чтобы произносить речи. Сядьте на место.

(Оллендорф между тем готовится к новой речи.) Оллендорф. Этот тух опманыфает. Такофо туха софсем не сущестфует.

(Аудитория непрерывно аплодирует и хохочет.) Женщина-медиум. Сядьте на свое место, сэр, и я сейчас дам объяснение.

И она дала объяснение. В ходе этого объяснения она нанесла юному Оллендорфу удар такой сокрушительной силы, что я нисколько не удивился бы, если бы немец вылетел вон из помещения, проломив стенку на своем пути. Она сказала, что он явился сюда, замыслив в сердце обман, подвох и мошенничество, и что ему навстречу из царства теней вышел дух его же морального уровня. Женщина-медиум была исполнена неподдельного негодования. Она дала понять, что преисподняя кишит низменными личностями вроде юного Оллендорфа и они ждут не дождутся малейшей возможности, чтобы по призыву подобных Оллендорфов выскочить под чужим именем, а потом писать и выстукивать всевозможную ересь и чепуху. (Взрыв хохота и аплодисменты.) Отважный Оллендорф не сложил оружия и готов был открыть ответный огонь, но аудитория разразилась криками:

– Садись на место! – Нет, продолжай! – Пошел вон! – Говори, мы тебя слушаем! – Стащите его с трибуны! – Держись! – Сматывай удочки! – Не робей, держись!

Женщина-медиум поднялась и заявила, что, если Оллендорф не сядет на место, она покинет зал. Она ни за что не допустит, чтобы ее оскорбляли мошенническими проделками или насмехались над ее религиозными убеждениями. Аудитория утихла, и укрощенный Оллендорф сошел с трибуны.

Второй немец, в свою очередь, вызвал духа, задал ему несколько вопросов по-немецки и сказал, что все ответы правильны. Женщина-медиум сообщила, что не понимает ни слова по-немецки.

В это время какой-то господин подозвал меня к эстраде и спросил, не принадлежу ли я к спиритам? Я сказал, что не принадлежу. Тогда он спросил меня, не являюсь ли я противником спиритизма? Я ответил, что, вероятно, не более, чем другие люди, не верящие в духов, и пояснил, что не могу уверовать в то, чего не понимаю, а то, что я здесь вижу, понять невозможно. Тогда он сказал, что, пожалуй, причина сегодняшней робости духов не во мне; тем не менее для него очевидно, что происходит сильное истечение антагонистических флюидов, – он-то сразу это заметил, его не проведешь, – сильнейшее истечение негативных флюидов как раз с той стороны зала, где я сижу. Я намекнул, что виною, наверно, мой спутник, и добавил, что считаю отъявленным подлецом всякого, кто повинен в истечении этих гнусных негативных флюидов. Мои объяснения, по-видимому, удовлетворили фанатика, и он оставил меня в покое.

У меня был когда-то близкий друг, который, по моим сведениям, отправился в царство духов или к черту в пасть, – словом, в одно из этих мест, и мне захотелось что-нибудь узнать о нем. Но обратиться с грешными земными словами к тени умершего было так жутко, что я долго не мог заставить себя подняться и заявить о своем желании. Наконец я встал, трепеща от волнения, и произнес еде слышным, прерывающимся голосом.

– Здесь ли дух Джона Смита?

(Я не подумал о том, что со Смитами шутки плохи. Стоит позвать одного, и целый легион их бросится из глубин ада, чтобы с вами поздороваться.) – Трам-трам-тарарам!

Так я и знал! Все племя почивших без покаяния Смитов от Сан-Франциско и до самой преисподней атаковало маленький столик одновременно. Я был озадачен, точнее сказать – ошарашен. Зал, однако, потребовал, чтобы я задавал вопросы, и я спросил:

– От чего вы умерли?

Смиты перечислили все болезни и все несчастные случаи, какие могут стать причиной смерти.

– Где вы умерли?

Они умерли во всех географических пунктах, какие я мог назвать.

– Счастливы ли вы?

Покойные Смиты ответствовали решительно и единодушно:

– Нет!

– Тепло ли там у вас?

Один из грамотеев Смитов завладел рукой медиума и написал: «Нет слов, чтобы выразить, как у нас тепло!»

– Остались ли еще какие-нибудь Смиты в том месте, откуда вы явились?

– Чертова уйма!

Мне почудилось, что тень отвечавшего Смита хихикнула, отпустив эту незатейливую остроту насчет черта и почивших Смитов.

– Сколько Смитов здесь присутствует?

– Восемнадцать миллионов. Очередь тянется отсюда до западной границы Китая.

– Сколько же всего Смитов среди жителей преисподней?

– Подавляющее большинство. Владыка ада решил теперь удобства ради именовать каждого новоприбывшего Смитом. Кто не Смит, должен заявить об этом. Но такие случаи не часты.

– Как называют погибшие души свое мрачное обиталище?

– Смитсоновский институт!

Наконец я набрел на нужного мне Смита – того самого, которого я искал, моего доброго незабвенного друга, – и узнал от него, что он погиб насильственной смертью. Оказывается, жена заговорила его до смерти. Я так и думал. Бедный Смит!