Письма. Том III (1936)

Никаких телеграмм о каких-либо моих таксах[25] я от Леви не получал. В 1935 году в июле я получил вопрос в письме о таксах за 1934 год, причем сейчас же в моем дневнике, посылаемом на имя г-на Х[орша], собственноручно сделал приписку о том, что получал за две недели 237 долл[аров]. Ту же самую дату я еще раз сообщил ему в собственноручном написании уже из Пекина. Вы знаете, что на это мое письмо ответа я уже не получил, а по приезде в Индию нашел грубейшее порывание всех сношений. Экспедиция, как Вы знаете, закончилась в 1929 году, когда в июне мы приехали в Америку. Все суммы, полученные в течение [19]26 и [19]27 годов, пошли на экспедицию. Ведь Вы знаете, с какою задолженностью мы пришли в Дарджилинг, какие расходы потребовались на служащих экспедиции и на все завершение с приездом в Нью-Йорк. Конечно, счета и записки с приложенными пальцами вместо подписи не могут сохраняться девять лет, когда, как Вы пишете, даже в Правительстве по истечении трех лет многое уничтожается. Но в общих назначениях эти суммы пошли на экспедицию, и мы можем подтвердить это. Подумайте только, что и жалованья мы не получали. А если бы мы получали шесть лет жалованья, хотя бы по расчету текущей экспедиции, то на нас троих это составило бы 93 тысячи шестьсот ам[ериканских] долл[аров], не считая ежедневного содержания, которое, опять-таки по расчету теперешней экспедиции, составило бы 39 тысяч четыреста двадцать долл[аров], не считая всех служащих, всех подарков, всех транспортов, всей экипировки. Ведь один Кардаш[евский] сколько стоил! Все эти расходы вообще неизбежны при экспедициях. Опять не забудьте, что Яковл[ев] на полном содержании получил за год миллион франков, при этом дал за это только часть картин. Помножьте это на шесть лет. Понимают ли адвокаты всякие обычные экспедиционные цифры? За два спрашиваемые года я не мог быть резидентом, ибо в двадцать четвертом году я выехал уже нерезидентом. Квартира же была от конца [19]29 года и закончилась в [19]34-м. Ведь в [19]34 году, когда я приезжал, нашими комнатами я уже не пользовался. Теперь спешно заканчивается отчет, который будет, как указано, послан первого февраля. Надеюсь, что не произойдет никакого нового злоумышления. Во всяком случае, до всех этих окончаний нам нельзя разделяться с Юрием, ибо приходится подписывать бумаги и ваучеры то мне, то ему. Одно дело – приехать свободным, без связей с Департаментом[26], а другое дело – подставиться под новые злоумышления. Кроме того, Вы уже читали в копии письма для передачи, что даже на адвоката приходится собирать деньги, значит, откуда же деньги на приезд, на жизнь, когда злоумышленники постарались пресечь обычный наш заработок картинами? Смешно, если кто-то говорит о каком-то эвежион[27], когда хитроумными махинациями вместо Амер[ики] нам было указано немедленно ехать в Индию и кончать отчет здесь. Значит, проезд был оплачен лишь до Индии, а не в Ам[ерику]. Злоумышленники обдумали все заблаговременно. Ав[ирах] не писал нам, что случилось с письмом Эмм[онсу]. Если это было письмо в просительных тонах, то, конечно, человек, лишившийся сердца, такой голос услышать не может. Такие бессердечные и несправедливые люди не поймут никаких сердечных обращений, они понимают лишь удары и грозные осуждения. Хорошо, что южн[ые] ам[ериканцы] отзываются так справедливо, как и подобает людям, не утратившим понятие сердца и чести. Если бы даже Постоянный Комитет[28] прикончился, то ведь существует Комитет под председательством Формана, которому никто не может запретить продолжать свои благотворные занятия. И если бы даже ему пришлось собираться в каком-либо частном помещении, то это всюду так и бывает. Также и Комитет защиты может начать свои действия вне учреждений. В этот Комитет по его образованию могли бы прислать свои негодующие заявления и другие европейские группы. Как только образуется такой Комитет, сообщите сюда.