Письма. Том III (1936)

10. Теперь, когда Комитет Друзей образовался, всякие обращения вроде письма к Шкляверу, естественно, могут идти от Комитета. Тем самым Комитет выразит и свою жизненность, лично мы ничего не внушаем Комитету. Пользуясь лучшими настроениями, в скорейшем времени предложите это от себя, чтобы не было и намека на какие-либо настаивания. Кроме почетных адвайзеров[134]

Музея ведь имеются пожизненные члены, внесшие пожизненные взносы (размеры этих крупных взносов Вы знаете), всем этим людям, наверное, разосланы какие-нибудь клеветнические циркуляры, и потому оповещение от Комитета может быть очень полезным. Хорошо, если бы в таких оповещениях было в какой-то форме указано о том, что культурная деятельность во всяком случае продолжается. Ведь различные люди слышат лишь о скандалах и думают, что наша деятельность прекращена злоумышленниками. Можно представить себе Тагора, который получил бы лишь клеветнический циркуляр и понял о прекращении всей нашей деятельности, потому пусть в оповестительных письмах будет изложена, как Вы и сделали в письме к Шкл[яверу], вся деятельность злоумышленников, указана вся борьба против преступников, а в конце может быть помянуто, что наша культурная деятельность ни в коем случае не нарушается. Ведь, как лучшие из адвайзеров (конечно, не Розенталь и не Требольт), и лучшие члены могут выразить Комитету свое сочувствие и желание содействовать в этом Крестовом Походе за Культуру и Справедливость. Могут быть посещаемы такие лица, как, например, Брисбен, который уже прежде хорошо выражался. Весьма полезен предложенный членами Комитета митинг протеста. Ведь в письме Косгрэва очень интересно затронуто основание-цель этого злоупотребления и предательства.

11. Вполне понимаем, почему Морис должен был остаться в составе теперешних Трэстис. Все это приобретает особую пикантность. Оставленный ими Трэсти не зовется на заседания, ему не возвращается принадлежащая ему шера, и на глазах его как заведовавшего Музеем снимается само название Музея. Большей злобной чепухи нельзя и придумать. Именно то, что их же Трэсти должен обращаться против них к суду, вносит в дело особо трагический смысл. Неужели же судейские сердца настолько окаменели или выдохлись, что не поймут всего, на глазах их происходящего? Франсис писала о том, что Народный говорил ей о каких-то полезных знакомых, — оповещает ли он их? Если даже они не примут непосредственного участия в деле, то все же такое оповещение полезно. Нам нечего бояться широкой огласки и затрагивания больших имен.

12. Как тяжко читать сегодня в здешних газетах о волне преступности в Америке, от которой уезжают в Австралию и другие страны выдающиеся и крупные деятели. Случай с Линдбергом несмываем[135]

. Скоро, возможно, напишут — «Уэв оф крайм — Хорш стилинг Билдинг»[136]

.

13. Вновь образованный Комитет может приобрести огромнейшее и совершенно особое значение, он может показать, что помянутая криминальность есть чисто наносное явление, подлежащее искоренению истинною Культурою и Этикою. Этот Комитет является показательным градусником истинного Американского достоинства, а все «хохочущие гиены», как правильно назвала их Франсис, будут уничтожены как зараза тьмы.

14. Посылаю Вам выписку из газеты «Возрождение» о самых неопровержимых кандидатах на премию Мира. Комментарии излишни.