Письма в квартал Капучино (сборник)

Он смотрел на Марию и пытался отыскать в себе прежнюю любовь, вытащить ее наружу, потрясти и заставить снова работать, как севший аккумулятор, но не мог. Благодарность, привязанность, признательность – вот и все, что он испытывал к жене. Ему хотелось обнять ее и сказать: «Спасибо», – но неизменно добавив: «Дальше нам не по пути». Его новая избранница была яркой, от одного воспоминания о ней в голове как будто взрывался фейерверк эмоций и страстей. Тигра звала к себе через все расстояния, она была океаном, в который хотелось нырнуть с головой. В котором хотелось утонуть.

«Мария, конечно, серая мышка, – думал Валерий с сожалением. – Но ведь придет время, когда и Тигра станет такой. Вот что самое главное. Ведь когда ты любишь женщин – разных женщин, – ты всегда при этом будешь симпатизировать другим: какую-то случайно проводишь взглядом в магазине, какую-то одаришь комплиментом, с какой-то проживешь полжизни, а к какой-то потом уйдешь. Но все они – одно и то же. Так или иначе, ты живешь всю жизнь с одной и той же женщиной и любишь только одну. Все они – это она».

Валерий не понимал, откуда в его голове эти мысли.

«Но значит, и менять что-то нет никакого смысла. Ты будешь с той же женщиной, только в ином обличье. А секс – это обман. Это клей, который скрепляет двух разных, чужих людей, это смазка, которая помогает им притереться. Секс уходит – остаются мужская стихия и женская, а вы ничего не значите. Вы просто крючки, которыми эти стихии цепляются друг за друга. И нет никакой разницы, с каким крючком сцепишься ты, потому что важно только одно – сцепиться».

– Ты это сделал, – медленно проговорил Валерий, не замечая, что произносит это вслух. – Так зачем тебе что-то менять? Надо просто жить.

«Это будет самая большая ошибка в твоей жизни, – продолжали нестись в голове мысли, и Валерий ходил по квартире, напряженно схватившись за голову. Скоро придет Мария, и нужно будет что-то сказать ей. – Не делай этого. Нет ничего, что оправдало бы тебя. И дело здесь, конечно, не в предательстве, не в том, что она верит в любовь, а ты засомневался. Дело в том, что это бессмысленно, бессмысленно, бессмысленно!»

– Ты ничего не изменишь, – вновь заговорил он вслух. – Кроме маленькой яркой вспышки в постели. И того, что создашь проблемы себе. И того, что она будет страдать. И того, что ребенок будет спрашивать, где папа. А папа будет так же продавать рекламу, так же ставить машину по вечерам на стоянку, ездить в те же командировки, только возвращаться будет в другой дом.

«Ну, в другой дом? И что? А чем плох этот? Здесь уютно, ты столько вложил в него, здесь тебя ждут и любят. А там? Все привычно. Ну, в конце концов, проститутку сними. Там таких Тигр, знаешь, сколько? Предложи жене секс втроем, предложи ей секс с проституткой, предложи ей садо-мазо, в конце концов. Ну что еще? Да все что угодно. После стольких лет совместной жизни можно, разве ж она не поймет?»

– Она не поймет, – сказал он сам себе, глядя в окно. – Она всю жизнь была уверена, что единственная. На этом держались все ее чувства, вся ее жизнь. Этим осознанием – себя как единственной – она дышала. Это и секс тоже. Для нее секс – это, конечно, измена. Да и вообще, секс – измена. И ты ей уже изменил. Нужно только признаться в этом, и все решится само. Ты подорвал основу, фундамент. Осталось только смотреть, как разрушится дом.

«И потом, это не секс, – продолжался поток мыслей; Валерий открыл холодильник, достал бутылку вина, резким движением плеснул в бокал и с наслаждением выпил. – Не секс меня тянет к Тигре. Секс – это только внешнее; те наши оболочки, которые пересекаются первыми. Ее женственность, импульсивность, агрессивность, я бы сказал, в ней бурлит жизнь, в ней кипит кровь, и она разбавляет мою, застоявшуюся, разгоняет ее. В ее дыхании какая-то невиданная сила, которую я чувствую, как только ее рот приближается к моему. Да, я делаю те же действия, я живу так же, как жил, – все эти поездки, предложения, весь этот бесконечный бесполезный треп, одна и та же еда, вино – все то же самое. Но как энергично, как радостно я это делаю, как проживаю всю ту же самую скучную жизнь – но как новую, как совершенно другую».

– Она молодая, – шептал Валерий, глядя в окно. – Совсем как Мария тогда. Но время пройдет, и ты станешь еще старше, а она – как Мария сейчас, и ты вернешься в ту же самую точку, от которой сейчас бежишь. Разве не нужно жить дальше, разве не нужно узнавать, что будет потом, а не бесконечно возвращаться к одной точке? С позиции логики то, что ты решаешь сейчас, этого вообще не должно быть… Но все ли в жизни поддается логике?

«И хочешь ли ты ей поддаваться? – спросил сам себя Валерий. – Вот что действительно главное».

В окно он увидел Марию, вынырнувшую откуда-то из-за угла и торопливо семенящую к подъезду. За руку она держала Иннокентия, тот упрямился, видимо, хотел еще погулять, но мать настаивала: домой!